сумерках, я уже не смог разобрать, где он находится и что из себя представляет. Увидел утром, решив воспользоваться привилегиями «штатного разведчика» и вновь потрапезничать не с командой (за едой для дружинников и повольников снова отправили в таверну), а насладиться роскошным завтраком в чайхане…

В Средней Азии караван-сараи, обслуживающие «Великий шелковый путь» (по которому следуют также и пряности, и предметы роскоши, и даже ценные булатные клинки из Индии), нередко представляют собой весьма неплохо укрепленные каменные крепости. Как, например, персидский караван-сарай в Изед-Хаст, внешне похожий на рыцарский замок — пусть и из раннего средневековья… Такие караван-сараи имеют свои источники воды или же полуподземные хранилища с водой по типу сардобы, хранилища продовольствия — и способны отразить не только разбойных набег, но и выдержать осаду! Пусть и не слишком долгую.

И коли наш караван-сарай был бы именно такой крепостью, то вполне мог бы стать и узлом вражеской обороны…

Но нет — наш караван-сарай является «гостиницей» открытого типа, стенами которого служат невысокие внешние стенки «гостиничных» корпусов, забраться на которые не составит труда с лестницей любой высоты. Да что там лестницы, хватило бы и стремянки… Ворота есть, да — но весьма хлипкие, и их вполне возможно открыть изнутри, забравшись на крыши одноэтажных корпусов, а после спрыгнув во двор.

Стража внутри крошечная, чисто символическая. Во всем караван-сарае, я насчитал всего десяток татарских нукеров, навскидку! Ордынские воины следят скорее за внутренним порядком и оберегают торговцев от воришек — но вовсе не от нападения разбойников.

Хотя откуда здесь взяться разбойникам, рискнувшим напасть на караван-сарай в Азаке? Мы, судя по всему, первые…

И все же определенный воинский контингент ордынцев в городе присутствует — о чем я не преминул уточнить, опускаясь на уже видавшие виды подушки, уложенные вокруг пока еще пустующего, цветастого дастархана. Блин, вот интересно, что называть дастарханом — невысокий столик, или же скатерть, его укрывшую⁈

— Скажи-ка, Микола — а есть ли в Азаке свой князь там, или воевода? Ну, понятно, что у татар они называются мурзой или беем, но сути-то не меняет — есть же старший над нукерами?

Микола, донельзя довольный тем, что оказался в чайхане, пронизанной вкусными ароматами запеченного на углях мяса и специй, с энтузиазмом ответил:

— А как же! Старшим над нукерами, отвечающий за порядок в городе, является почтенный джагун Азат-бек.

Я удивленно приподнял брови:

— Джагун — это часом ли не сотник? Что же получается, в таком большом городе порядок охраняет всего лишь сотня нукеров⁈

Казак пожал плечами:

— Этого обычно хватает. Народ в Азаке не буйный, в основном ремесленники, мастера и купцы. Фрязи же за своими горячими головами в обеих Танах стараются следить — и следить строго! Ведь как-то раз один генуэзец убил в драке татарина — так тогда хан Джанибек на пять лет изгнал всех фрязей из города! Нет, Азак нынче город спокойный, сотни нукеров следить за порядком пока хватает… Правда, раньше в городе правил мурза Газиз, у него было две сотни верных личников — но как мурза пал на Куликовом поле, так никто из ханов нового мурзу на воеводство не посадил.

— Ага. Мамай уже не успел — а Тохтамыш, по всей видимости, еще не успел…

— Именно так.

Ответа казака я, впрочем, уже не услышал. Ибо в сопровождении двух крепких воинов в стеганых халатах, усиленных металлическими вставками, да в мисюрках — и при обязательных саблях на поясах, в чайхану вошла неизвестная мне женщина. Точнее, скорее всего, девушка — но наверняка сказать не могу, ибо лицо ее прикрывает полупрозрачный газовый платок, практически вуаль…

Я уже видел женщин на улицах Азака, в том числе и молодых девушек, не стремящихся прикрыть свои лица — но даже не обращал на них внимания, хотя и отмечал, что некоторые из них довольно симпатичны. Просто не до того было — ведь внутреннее напряжение, растущее с каждым днем нашего приближения к Азову, сегодня, как кажется, достигло своего пика… А тут вдруг что-то словно подтолкнуло меня посмотреть на вход в чайхану именно в тот миг, когда внутрь вошла она.

И ход времени словно замедлился…

И ведь вроде бы нет ничего такого ярко-особенного во внешности вошедшей внутрь незнакомки. Точнее, я не смог этого увидеть — ибо струящееся по телу женщины чёрное платье не препоясано у талии и не облегает фигуры, а волосы скрывает платок, накинутый поверх неизвестного мне головного убора… Но выразительный взгляд больших карих глаз, скользнувший по сторонам — и буквально на мгновение остановившийся на мне, заставил меня встрепенуться, а сердце забиться быстрее! И я уже не смог оторвать собственного взгляда от невысокой незнакомки, внимательно следя за тем, как мягко и плавно ступает она по чайхане, направляясь к одному из пустующих дастарханов…

Дело в том, что столы для гостей расположены не в открытом дворике чайханы, а спрятаны в специальных нишах в стенах. И меня неожиданно сильно взволновал и одновременно с тем огорчил тот факт, что неизвестная направилась к пустующей нише, расположенной за нами. То есть, я не смогу проследить за ее трапезой — и не увижу даже краешка ее губ во время еды…

Незнакомка, быть может, заметила мое пристальное внимание — и от того гордо подняла голову, при этом смотря только вперед. Когда же она поравнялась с нами, я буквально вперился взглядом в ее лицо, стараясь разглядеть под легкой газовой тканью очертания ее лика… Но тотчас раздался гортанный, гневный окрик одного из телохранителей! Как кажется, черкес (уж очень последний похож на наемников из пехоты Мамая белой кожей и орлиным носом) говорил на татарском. И в подтверждении этой догадки Алексей с легкой усмешкой (но вместе с тем самую малость тревожно) перевел:

— Требует, чтобы ты отвел глаза и не смел смотреть в сторону его госпожи.

…В принципе, справедливое и адекватное ситуации требование именно сейчас вдруг вызывало у меня сильное раздражение — практически гнев. И потому, посмотрев в горящие негодованием глаза горца я громко, с вызовом ответил:

— Так передай ему, что он путает меня с невольником из рабских загонов! Я свободный человек