Девор медленно кивнул, продолжая смотреть на Абеля. Это уже был не Девор, которого я успела узнать за последние несколько часов, это снова был отморозок.

* * *

— Ты злишься, — сказала я, когда дверь в наши покои с грохотом захлопнулась за спиной. С наблюдательностью у меня проблем не было, с тактичностью — огромные.

— Четыре часа, Веда, — Абель прошел мимо меня к окну, — что вы там делали столько времени?

— Разговаривали.

— И?

Какие же непростые все же эти драконы, просто мозгодробильные головоломки на ножках, и мне, кажется, досталась самая сложная — вот чего он от меня хочет?

— И думаю, нам с тобой тоже следует поговорить, — наугад выпалила я. Кажется, с ответом я ошиблась, потому что ужас, трагично замерший у окна, спиной ко мне, резко обернулся, недоверчиво переспросив:

— Поговорить?

— Ага. Узнать друг друга получше.

— Но я уже знаю о тебе все, что нужно. — удивился он. Тут же осекся и странно улыбнулся. — А впрочем, ты права. Давай поговорим. Есть у меня вопросы, ответы на которые я так и не получил.

Улыбка его мне не очень понравилась, потому я осталась топтаться у двери, планируя в случае чего сбежать. Словно почувствовав мое намерение, Абель медленно приблизился, почти подкрался. Не делая резких движений, опасаясь спровоцировать мой побег, взял за руки, и медленно довел до кровати, усадив на ее край. Сам сел рядом, вроде как ненавязчиво, но все равно очень напрягающе обняв за плечи:

— Расскажи мне, сокровище, что не так с твоей семьей? Почему ты не хочешь строить со мной гнездо?

Не зря я неладное подозревала…

— Абель, а давай о чем-нибудь другом поговорим?

— Но я хочу об этом, — прижавшись щекой к моим волосам, он очень проникновенно вздохнул, — должен же я знать, что угрожает моей личной жизни, ты так не считаешь?

— Давай лучше поговорим о тебе.

— Что случилось с твоей семьёй? — демонстрируя исключительную драконью упертость, он продолжал задавать один и тот же неудобный вопрос.

— Абель…

— Веда, я все равно это узнаю.

Не отстанет, поняла я и вспылила.

— Умерли они. Доволен? Теперь мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

В одном мы с Абелем были невероятно похожи, с тактичностью у ужаса были проблемы не меньше моих.

— То есть, ты сирота? Знаешь, я ведь думал, что у тебя просто безответственные родители, раз отправили тебя одну в столицу, но если они мертвы…

— Абель, — воспоминания о родителях, как правило, будили во мне две сильных, но кардинально противоположных эмоции: я либо захлебывалась в слезах, либо впадала в неконтролируемую ярость. На этот раз мне повезло, выпала ярость.

И Абель почувствовал это по моему голосу, подрагивающему от едва сдерживаемой злости.

— Прости.

— Я не сирота, — это слово мне было почти физически неприятно, от него веяло чем-то безнадежным и страшным. Настолько страшным, что я готова была вспомнить о тех, кого сложно было бы назвать родственниками, но которые именно ими и являлись, — у меня есть тетя и двоюродные сестры. Две.

— И они отпустили тебя одну в город? — сердито проворчал Абель. — Думаю, когда мы вернемся на остров, мне нужно будет с ними серьезно поговорить.

— Что?! — я очень хотела, чтобы мне просто послышалось, я мечтала об этом и желала, чтобы Абель подтвердил мои надежды. — Что ты сказал?

— А что? — растерялся он, смущенный моей реакцией. — Мне в любом случае нужно будет с ними познакомиться. Получить благословение… Или в вашей культуре не родичи отдают невесту жениху? Я совершенно уверен, что у людей было принято именно так.

Упоминание о женихе и родне в одном предложении затронули какие-то совсем уж запретные струны в моей душе. Страх, который я испытывала в темную осеннюю ночь, убегая из дома в неизвестность, лишь бы не стать женой своего женишшшка, был слишком ярким и не смог полностью стереться из моей памяти.

Я подскочила, скинув руку Абеля с плеча, схватила его за рубашку и попыталась встряхнуть. У меня ожидаемо ничего не вышло, но я этого даже не заметила:

— Никаких женихов! Никаких теть! Никакого знакомства. Ты меня понял? — еще одна безуспешная попытка вытрясти из него эту глупую идею (я почти уверена, что услышала протестующий треск ворота рубашки) и совсем уж устрашающее… ну, как мне хотелось думать. — Понял?!

Вот только Абель не убоялся, накрыл мои руки горячими ладонями и с улыбкой прошептал смущающее:

— Ты восхитительна.

Руки опустились сами собой. Комплиментами с редкими вспышками моей агрессии бороться еще никто не пытался. Но, вот, как выяснилось, этот нечестный прием помогал успокоиться лучше, чем угрозы отца меня выпороть, или обещания бабули превратить в ящерицу, если не успокоюсь. Тогда я просто огрызалась и убегала в коровник, успокаиваться. Сейчас стояла перед ужасом и не знала, что делать. Восхитительной меня еще не называли.

Стук в дверь спас от необходимости что-то говорить, очень удачно позволив сделать вид, что не было ни моей вспышки, ни этой тревожной улыбки и совершенно неуместных слов.

За дверью, оказалась тень, тонкая, прозрачная, она держала в руках огромный поднос с нашим ужином.

Пока тень сервировала стол, легко отращивая и третью, и четвертую, а разок — даже пятую руку, я молчала, когда дверь за ней закрылась, не спросить просто не смогла:

— Это тоже когда-то были живые люди?

— Нет. Велиар — второй сын Рассах, он достаточно силен, может себе позволить создавать слуг из энергии.

Трупы убрали за сутки. Вот вчера они еще были, а сегодня их уже не было. Ни одной жуткой, черной, безглазой туши. Только израненная воспоминаниями о недавнем сражении равнина, да холодная темнота пещеры.

— Ну что… пойдем? — неуверенная бодрость Айяны нас не приободряла, напротив, заставляла переживать и беспокоиться.

Меня уж точно. Очень хотелось спросить «а может, не стоит?», но где-то там нас ждал плененный проклятием дракон, потому я храбрилась и молчала.

И мы шагнули в темноту. Сырость серого утра, полного мелкой мороси, словно застывшей в воздухе, сменилась непроглядной сыростью пещеры. Пахло плесенью и чем-то странным, будто забродившим — трупы, конечно, были убраны, но кровь мавари с камней никто оттирать не стал.

Впереди, подозреваю, специально для нас с королем, медленно плыли созданные Абелем рыжие огоньки. Потрескивающие и изредка стреляющие искрами, они освещали стены и пол пещеры, но не имели достаточной яркости, чтобы дотянуться до высоких сводов.

— И как часто эти твари пытаются пробиться на поверхность? — полюбопытствовал Девор спустя минут десять сосредоточенного и молчаливого продвижения по подгорному ходу.