– Лично я считаю, что это какой-то пьяница. Я не могу принять, что какой-то джентльмен применит кинжал против леди. Это варварство.

Кендра поставила свою чашку и посмотрела в упор на женщину.

– Откуда вам известно, что ее убили ножом, леди Франсис?

Леди Франсис засмеялась.

– Как вы сказали… люди любят болтать.

– Леди Франсис не предрасположена к нервным переживаниям, – пробормотал Элдридж, после того как они покинули резиденцию Робертса и шли по извилистой тропинке из каминных плит. – Ее комментарий насчет кинжала занятный. Мне даже показалось, что она вас провоцировала, мисс Донован.

Кендра вспомнила, как леди Франсис дразнила свою сестру, называя ее предводительницей макак.

– Думаю, провоцировать людей – любимое занятие леди Франсис. – Она сделала паузу, чтобы снова натянуть капюшон, и посмотрела при этом на небо. – Дождь прекратился. Почему бы нам не прогуляться пешком до вашего дома?

Элдридж с опаской взглянул на небо, но все равно кивнул.

– Вы проводите эксперимент, чтобы определить, сколько времени нужно, чтобы дойти до резиденции леди Довер?

– И я хочу сказать, что очень вероятно, что наш убийца украл один из кинжалов из резиденции Робертсов и использовал вечеринку как прикрытие, чтобы отвести от себя подозрения в связи с убийством леди Довер.

– Эта теория исключает кандидатуру лорда Довера. Он был в своем клубе, а потом вернулся домой.

– Я не исключаю его из списка подозреваемых. Мне не понравилось, что он не упомянул о том, что у него была ссора с мачехой на следующий день после инцидента в театре, и я хотела бы провести с ним повторную беседу и задать ему вопрос об этом. Но он потерял свои позиции в рейтинге подозреваемых.

Герцог приказал кучеру ехать домой без них, затем предложил Кендре руку, которую она приняла. Они шли по пешеходной дорожке по направлению к Гросвенор-скверу.

– Мне кажется, что лорд Вестон – самый вероятный преступник, – начал Элдридж, – но я верю, что леди Довер была ему искренне небезразлична. Сложно представить, как он уродует ее лицо, как сделал наш изверг.

– Знайте, когда я вас ненавижу, это значит что я люблю вас так страстно, что это приводит в смятение мою душу, – тихо процитировала Кендра. – Жанна Жюли Элеонора де Леспинас написала эти строки по поводу одной своей трагичной влюбленности. Может, наш убийца испытывал такую же сумасшедшую страсть по отношению к леди Довер.

Элдридж посмотрел на нее с нескрываемым удивлением.

– Вы знакомы с трудами мадемуазель де Леспинас?

– В колледже у меня был курс «Женщины в период Просвещения». Мы изучали и ее работы.

– Она умерла почти сорок лет назад. Я считаю, это замечательно, что память о ней и ее трудах продолжает оказывать влияние на общество, даже в таком далеком будущем. Но опять же, на меня самого продолжают оказывать влияние взгляды Джона Локка и Жан-Жака Руссо, Аристотеля и Платона. – Он задумался, его серо-голубые глаза смотрели отстраненно. – Мы должны жить настоящим, даже если мы пытаемся построить что-то, что будет существовать и в будущем. Однако мы никогда не можем быть уверены в том, что мы оставляем после себя, будет ли это чем-то крепким и сохранится ли или же просто пропадет, как забытое воспоминание. – Он снова вернулся в реальность. – Но вам-то как раз все известно.

Кендра напряглась, не зная, что сказать, поэтому она просто промолчала.

– Вы были в замке Элдридж, когда прошли сквозь вашу кротовую нору, – продолжил герцог. – Приятно осознавать, что мой дом все еще существует в будущем. Ведь так много нормандских крепостей остались лишь в виде руин. Я знаю, что вы предпочитаете об этом не говорить, но могу ли я спросить… за ним хорошо присматривают?

– Он великолепен, – прошептала она, ее горло при этом странным образом сжалось. Под ее пальцами сквозь несколько слоев пальто, накидки и рубашки рука герцога казалось твердой. Настоящей. Живой. Однако когда она впервые переступила порог замка Элдридж, герцог Элдриджский или этот конкретный герцог был похоронен несколько веков назад в семейном склепе, его плоть превратилась в пыль, оставив после себя лишь рассыпающиеся кости.

Если ей удастся вернуться в свое время, то этот мужчина, который идет рядом с ней, такой живой и сильный, а вместе с ним и Алек с Ребеккой, будут давно мертвы. От этой мысли у нее закололо сердце. Она знала, что здесь ей не место, но она не могла представить себе, что эти люди будут гнить в могилах в двадцать первом веке.

– Вы слишком много переживаете, мисс Донован, – тихо произнес герцог.

Кендра осознала, что взгляд этих проницательных голубых глаз был прикован к ней, на его лице обозначилась забавная улыбка.

– Никто из нас не бессмертен, моя дорогая. Но идеи, изобретения, открытия, даже здания могут стать формой бессмертия. Не все могут оставить после себя что-то или осознают ответственность, которую влечет за собой такое наследие. Замок Элдридж – часть моего наследия, и мне греет душу, что он будет еще долго существовать.

Однако он все же не спросил, кто заботился в будущем о замке. Может, были вещи, о которых и герцог не хотел бы знать.

Они сошли с дорожки, чтобы их не окатило грязной водой от колес тележки, нагруженной бочками, которая угодила в лужу. Этот инцидент нарушил мечтательное настроение их беседы, так что Кендра вернулась к высказанной ранее мысли.

– Вестон, может, и любил леди Довер, но это не значит, что он не мог убить ее в приступе ярости.

– Но ее лицо…

– Это увечье было более хладнокровным. Если Вестон – наш убийца, то, может, он сделал это, чтобы сбить всех с толку, потому что правда сложно представить себе, что мужчина будет уродовать лицо женщины, которую он любил. Но это объясняет неуверенные отметины по обеим сторонам лица. Преступнику, очевидно, пришлось побороть себя, чтобы нанести эти ужасные повреждения.

Она нахмурилась, вспомнив их беседу с графом.

– Постоянно думаю о его словах: «Не могу представить, какой монстр мог сделать то, что с ней сделали». Он будто знал все детали.

– Он мог от кого-то слышать про изувечение. Сплетни текут по этому городу, как вода в Темзе. Я бы сказал, что его ужас можно понять, особенно учитывая их близкие отношения.

– Можно. – Но Кендра не могла отделаться от мысли, что здесь было что-то еще. Внезапное отвращение, которое проскользнуло во взгляде Вестона, показалось ей слишком сильным для человека, который слышал об этих увечьях лишь из чьих-то уст. – Он прямо-таки стал агрессивным, когда я упомянула о его сыне.

– Тоже понятная реакция. Вообще, думаю, что для отца было бы неестественно, если бы он не стал защищать своего сына, в случае если на него падает подозрение в убийстве. Я бы так же защищал Алека в подобной ситуации.