Не менее уникальна семейная пара, на свое несчастье напросившаяся в машину к митрополиту в Вильнюсе, — Иннокентий Фокиевич Редикульцев с женой Марией Михайловной. Солдат колчаковской армии в Гражданскую, затем — протодиакон храма Христа Спасителя в Москве, где служил с обновленческим митрополитом Александром Введенским (тем самым, что участвовал в диспутах с Луначарским). После закрытия и разрушения храма пел в Большом театре, а с началом войны, оказавшись на оккупированной территории, каким-то образом попал в Германию, а оттуда в Литву.

Вот в какой необычной компании ехал в Ригу митрополит Сергий в последний день его жизни. Он возвращался из Вильнюса, где принимал первый выпуск созданных им пастырско-богословских курсов, и торопился в Ригу на похороны друга, знаменитого оперного певца, эмигранта Дмитрия Смирнова (1882–1944). Его сравнивали с Собиновым и Карузо, с первым — он пел до революции в Большом, со вторым — в Нью-Йоркской Метрополитен-опере.

Отпевали их в один день — новопреставленных рабов Божьих Димитрия и митрополита Сергия, которому, как сказано в газетном репортаже от 5 мая 1944 года, «Москва ответила десятью пулями на обочине шоссе» за то, что он «показал всему миру незагримированное лицо большевизма».

Немцы провели расследование, но виновных не нашли, если вообще искали. В официальном извещении СД говорилось, что на пункт выдачи топлива для нужд германских вооруженных сил в Вильнюсе явились четверо мужчин, вооруженные пистолетами, — трое в форме вермахта и один в гражданской одежде — и «присвоили 90 литров бензина и машину Opel». Преступники говорили с охраной (ее заперли в туалете) на немецком с иностранным акцентом, а между собой — на русском и польском языках.

В материалах дела ничего нет ни об обстоятельствах убийства, ни об исполнителях — только признание Еккельна. Насколько это признание было искренним? По воспоминаниям Крупникова, «на Еккельна в этом случае не оказывалось никакого давления, его допрашивали на другую тему, и обергруппенфюрер СС вдруг сам, по своей инициативе, рассказал об убийстве владыки».

С чего бы это ему самому рассказывать? Грутупс уверяет, что Еккельна вынудили дать показания об убийстве Сергия под угрозой, относящейся к его жене. Подтверждения этому я не нашел, правда, согласно заполненной Еккельном на Лубянке анкете арестованного, его 38-летняя жена также числилась под арестом. Вероятно, ее освободили вскоре после окончания процесса. Известно, что Аннемари Еккельн возвратилась с детьми в Брауншвейг, где жила до своей кончины в 1993 году.

В протоколе допроса от 31 декабря 1945 года все выглядит именно так, как пишет Крупников. Но есть одно «но»: как он сам вспоминал, его привлекли к участию в процессе только в январе.

— Кто из видных политических деятелей и интеллигенции Латвии, Литвы и Эстонии был уничтожен подчиненными вам органами СД и гестапо?

— Я не могу вспомнить расстрелянных нами политических деятелей… за исключением одного случая.

Этот случай Еккельн описывает следующим образом.

— Начальник СД и гестапо Остланда Шталекер имел книжечку в темно-красной обложке, в которой были перечислены все антифашисты, советские активисты и коммунисты в СССР, в том числе в Латвии, Литве и Эстонии. Причем особо опасные для нас люди были в этой книжечке отмечены крестами, что означало необходимость их немедленного расстрела. Эту книжечку Шталекеру выдал Гейдрих согласно приказу Гиммлера.

На суде Еккельн уточнил, что это была за «красная книжечка»: «Еще до начала войны в Берлине я видел изданную полицией красную книжечку, где перечислялись все политические деятели России. По этой книжечке работала СД и старалась задержать этих коммунистических руководителей. Но это было еще до моего прибытия в Прибалтику».

Это объяснение выглядит более убедительно, чем первое. Речь шла об изданных перед оккупацией материалах, где в числе представителей советской номенклатуры в Прибалтике мог быть перечислен и митрополит, приехавший в Ригу вместе с Красной армией. Вот только вряд ли это имело непосредственное отношение к его убийству.

Правда, что касается пометок Шталекера в виде крестов, такое вполне могло быть. Этот палач, приятель Эйхмана, любил рисовать гробы на донесениях с указанием убитых евреев. Известен случай, когда Шталекер приложил к своему докладу Гиммлеру красиво оформленную карту, где на каждом районе значилось число убитых с условным знаком в виде гробов. Но и тут есть одно «но». О какой «необходимости немедленного расстрела» могла идти речь, если к моменту убийства митрополита Шталекера уже больше двух лет как не было на свете? Он сам стал жертвой собственной тактики террора — при столкновении с партизанами в Ленинградской области получил тяжелое ранение и умер по пути в Прагу 23 марта 1942 года. (Между прочим, в его свите был Герберт Цукурс.)

Читаем протокол допроса дальше. «Митрополит Сергий, как антифашист (!), находился давно под наблюдением СД и гестапо. Однако у нас не было прямых улик, изобличающих в этом митрополита Сергия». Еще Еккельн сообщил, что «видел приказ Кальтенбруннера, из которого следовало, что Сергий должен быть убит таким способом, чтобы путем провокации его убийство можно было свалить на советских партизан. Так и было сделано фактически. Когда митрополит Сергий в марте или апреле 1944 года проезжал на легковой машине по дороге из Каунаса на Вильно, он вместе с его шофером был убит из автомата сотрудниками СД и гестапо, а наши газеты написали, что это было сделано якобы советскими партизанами».

…Передо мной выпуск оккупационной газеты «За родину» от 3 мая 1944 года. «Убийство сталинскими опричниками митрополита Литовского и Виленского прибавило еще одно имя к списку тех жертв, которых большевики убрали с дороги… совершенно не считаясь с тем, что эти люди проживали за пределами сталинской сатрапии… Митрополит Сергий… резко выступал против большевизма и особенно против лицемерия советского правительства». В другой газете — «Тевия» — отчет о пышных похоронах погибших, там же объявление о «награде в 10 тысяч рейхсмарок за указание убийц».

На суде Еккельн поделился новыми воспоминаниями на этот счет: «Когда я в 1943 году был один раз у Гиммлера, то Гиммлер высказался, что, по-видимому, митрополит Сергий играет крупную политическую роль, и спросил, что мне известно об этом. Я передал Гиммлеру, что мне начальник СД сообщил, что митрополит Сергий находится под надзором. Гиммлер сказал, что это очень опасный человек и надо быть настороже. Вскоре после этого пришло распоряжение для СД устранить митрополита Сергия».

Насколько искренен Еккельн? Могло ли такое быть? Прецеденты такого рода случались.

Еккельн на одном из допросов поведал, как в его бытность в Киеве «по приказу Гитлера и Гиммлера» был устроен взрыв Киево-Печерской лавры и о том, как «нами распространялись слухи, что это дело рук коммунистов».

История с взрывом Успенского кафедрального собора Киево-Печерской лавры — довольно-таки темная. У нас всегда считалось, что уничтожение храма — дело рук фашистских захватчиков. Только после того как открылась история с Крещатиком, многие стали сомневаться. Тем не менее этот взрыв на совести оккупантов. Правда, сделано все было при помощи советских мин, которые были найдены немцами в лавре. 3 ноября 1941 года по приказу Коха они привели их в действие и уничтожили Успенский собор, успев до этого вывезти оттуда все ценности. Об этом со слов Геббельса пишет в своих мемуарах министр вооружений Альберт Шпеер. Еккельн, по некоторым сведениям, руководил взрывом, во всяком случае, был к операции причастен.