одежды Ло Фэнхуа, будет отчаянно пытаться объяснить ему всю подоплеку событий, а также причины и следствия своих поступков? Нет, не будет.

Для него жизнь словно партия вэйци — стоит пропустить один ход, и предыдущие сто удачных решений и тысячи побед теряют значение, ведь важен только результат.

Убийство человека — это убийство, испачкаться в крови — это испачкаться.

Нельзя отмыться, прыгнув в грязную воду, да и он в общем-то никогда не стремился себя обелить.

Так или иначе, Ло Фэнхуа никогда не сможет его простить.

Так что и обсуждать тут нечего.

Ухватившись за близлежащее дерево, он с трудом поднялся на ноги.

Лунный свет осветил его похожее на кровавые лохмотья лицо.

Когда Наньгун Лю и заклинатели из его окружения рассмотрели, в каком он состоянии, то невольно попятились. Кто-то, сделав неверные выводы из увиденного, в изумлении воскликнул:

— Неужели это дело рук заклинателя Ло? Вот так линчевать[229.1] человека, ох… это слишком жестоко…

Сюй Шуанлинь широко улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов.

Он взглянул на лес, потом на своего старшего брата, и вдруг подумал, что не желает из-за глупого просчета вот так легко отпускать этих учителя и ученика. Повернув голову к Ло Фэнхуа, он сказал:

— Пусть все катятся куда подальше. У меня есть тайна, что перед смертью я открою лишь тебе. Я скажу тебе это только с глазу на глаз. Давай отойдем.

Держась за сосны, чтобы не упасть, он в сопровождении Ло Фэнхуа перешел в скрытое от чужих взглядов место в тени леса.

По мере того как лунный свет сменяла густая тень, состояние Сюй Шуанлиня улучшалось: потрескавшаяся кожа начала понемногу заживать и, хотя оставалось еще много мелких ран, они уже не выглядели настолько ужасно, как раньше.

Стоя спиной к Ло Фэнхуа, Сюй Шуанлинь, не оборачиваясь, для начала спросил:

— В одиночку по своей воле пришел сюда следом за мной, не боишься, что убью тебя?

— Не убьешь.

— …

— Если бы ты хотел убить меня или А-Лю, сделал бы это еще год назад.

Сюй Шуанлинь резко повернулся, в его глазах вспыхнул яркий огонь гнева:

— Это просто смешно! Ты правда думаешь, что так хорошо меня знаешь?!

Увидев его лицо, Ло Фэнхуа от изумления широко распахнул глаза:

— Твои раны…

— Не такие ужасные, как были пару минут назад, не так ли? — Сюй Шуанлинь усмехнулся. — Что это, как ты думаешь? Боевое заклинание? Плод линчи?

Он медленно поднял руку, в которой, в самом центре ладони, лежал сиявший неясным светом перстень главы. Сжав губы, не без насмешки, зло и уверенно он сказал:

— К этому перстню привязано проклятие. После того как вы вместе с Наньгун Лю свергли меня с поста главы, это кольцо само соскользнуло с большого пальца, ведь оно знает, что я больше не хозяин Духовной школы Жуфэн. Однако, так как вы вместе подняли мятеж и узурпировали власть в ордене, оно не может решить, кого из вас признать как нового владельца.

— Ты отнял этот пост у А-Лю, само собой, перстень главы должен вернуться к нему.

Сюй Шуанлинь оскалился в довольной ухмылке:

— Я, несомненно, того же мнения.

С торжественным видом он положил перстень на ладонь Ло Фэнхуа и, ободряюще похлопав его по сжатой руке, сказал:

— Возьми и держи его крепко. Как только уйдешь отсюда, сразу же лично преподнеси моему брату это сокровище. Помни, ты должен своими руками помочь ему надеть его. Ведь именно он истинный хозяин этого ордена.

Сюй Шуанлинь замер на миг, вглядываясь в полное скрытого страдания лицо Ло Фэнхуа.

А после склонился к нему и, понизив голос, на ухо прошептал:

— Но прежде я хочу открыть тебе одну тайну. Не бойся, в ней нет ничего темного, всего лишь героическое прошлое, и не более того.

Затем он тихим голосом неспешно поведал ему, как Наньгун Чанъин победил Гуня, и как этот монстр наложил проклятье на все последующие поколения руководителей Духовной школы Жуфэн. Живописуя во всех деталях мучения будущего главы, он прошипел сквозь зубы полные яда слова, что словно змеиные клыки проникли в разум и плоть Ло Фэнхуа.

Он видел, как Ло Фэнхуа меняется в лице, и как округляются его и без того круглые глаза.

Он видел, как легкая дрожь сотрясает его тело, когда, потеряв равновесие, он невольно облокотился о ближайшее дерево.

В тот момент Сюй Шуанлинь чувствовал себя очень счастливым.

Ха! Ты ведь в нем души не чаешь?

Все… и ты тоже... выбирая из нас двоих, разве не к рожденному первой женой старшему сыну Наньгун Лю вы относитесь как к истинному сокровищу?

Я хочу, чтобы ты своими руками дал ему яд, надев на его палец это кольцо.

Уголки рта Сюй Шуанлиня медленно растянулись в довольной ухмылке. С коварством играющей с пойманной жертвой рыси, он поднял руку и провел по щеке Ло Фэнхуа:

— Учитель, мой рассказ окончен. Можешь идти, — помолчав, он осклабился еще больше, — иди, отдай дань уважения главе Духовной школы Жуфэн в шестом поколении... Наньгун Лю. Иди.

В тот день весь в крови Сюй Шуанлинь бежал на мече из ордена Жуфэн. Полночи он летел над городами и весями, пока его энергия окончательно не истощилась, и совершенно вымотанный упал на окраине городка Цайде.

Там он заметил маленькую девочку, в одиночестве сидящую во дворе.

Увидев его раны и окровавленное тело, девочка побледнела от испуга, но, трясясь от страха, все равно зашла в дом, чтобы налить чашку воды и напоить его. Пока Сюй Шуанлинь пил воду, он неотрывно смотрел на нее, и вдруг, удивительное дело, понял, что эта малявка невероятно похожа на друга его сердца, наставника и заклятого врага. Ее глаза были точь-в-точь такие же, как у Ло Фэнхуа.

Заметив во дворе увешанное спелыми плодами мандариновое дерево, он вдруг почувствовал, как в его сердце родилось отчаянное желание съесть их все, но каждое слово этой мелкой девчонки воняло протухшей праведностью. Все ее заученные слова о благородстве звучали так утомительно занудно и слащаво, что перед ним как будто снова появился Ло Фэнхуа с тем его абсурдным пожеланием:

«Я надеюсь, что вы на всю жизнь сохраните в сердцах этот свет юности и в будущем будете полагаться на свои достоинства, чтобы всегда оставаться благородными людьми».

…На всю жизнь благородными людьми.

…И правда, это даже звучит смешно.

Он стряхнул с веток мандарины, срубил