женщин на глазах были слёзы. Четыре сильных грея отнесли труп в море, волны долго его гоняли вдоль берега, пока крабы и морские раки не завершили путешествие умершего. Как-то дико, странно, когда привыкаешь к смерти, когда живёшь в её объятиях, каждый вечер ложишься спать, и не знаешь, проснёшься завтра, или нет. Вдруг я услышал крик, греи возбудились и побежали к морю, срывая с себя пелёнки и махая ими в воздухе. На горизонте появился корабль, огромный военный корабль, это была одна из знаменитых плавбаз греев. Греи считали их не потопляемыми. Корабль дал предупредительный холостой выстрел из пушки, отреагировал на шум островитян.

– Мы вас видим. Мы идём к вам.

Корабль стал приближаться к берегу. Около прибрежных скал, обычно, делали засады ящеры, потому командир корабля дал приказ пройтись глубинными бомбами, вдоль побережья. Командир оказался прав, начали всплывать оглушённые ящеры. Но глубинные бомбы потревожили крабов, я знал, что рядом крутится Квин. Оба монстра разбили эту плавбазу в дребезги, остальное довершили ящеры. На берегу застыл нескончаемый крик ужаса, скорби, не сбывшейся надежды на освобождение.

– Мы не планировали подходить к островам, но лоцманы уверили, что это кратчайший путь на глубину. Плавбазу можно разместить только вдалеке от берега, иначе при этих сумасшедших ветрах, её разобьёт о скалы, или выбросит на мель. Первыми греев увидели кадеты, греи бегали по острову и старались привлечь наше внимание. Я дал сигнал, и решил подвести плавбазу поближе к острову, применив все доступные меры безопасности. Поначалу, всё было хорошо, но откуда взялись эти монстры? Я никогда раньше таких не видел. Я даже не понял, что это такое, над плавбазой появились огромные туши, в руках каждой было по скале, они сразу разбили корабль на две части, половина матросов свалилась за борт. Я не слышал ни одного выстрела пушки, в течении нескольких секунд плавбазы не стало. Она не тонула часами, она ушла в воду, вместе с монстрами, сразу. Греи не умеют плавать, а зачем: вода – это стихия ящеров, не утонешь сразу, ящеры съедят. Меня спас юнга, из кадетов который, он ещё успел вытащить несколько греев, зацепившихся за обломки корабля. Странно, но малый держался на воде, лучше, чем мы ходим по берегу. Не повезло боцману, не добрался он до госпиталя. Многим не повезло в этом походе.

– Я всегда чувствовал, что я не беспризорник. Я это знал. Мои сослуживцы смотрели на меня дикими глазами. Они не верили, что остались живы. Первым я спас капитана, а потом вытянул ещё нескольких. Я не знаю, откуда умел плавать, я не знаю, откуда в моей голове незнакомые языки.

Я вспомнил:

– Костёр даёт тепло…– Только тому, кто в нём нуждается.

Эту фразу продолжил зелёный грей, стоящий у костра. Она была сказана на том языке, который застрял в моей голове. И главное, я его понял. Значит он тоже из тех мест, где я родился, может зелёный что-нибудь слышал о моих родителях, о той стране, где жил я раньше. От неожиданности, я потерял дар речи, а когда пришёл в себя, и задал вопрос на грейском языке, незнакомец, только повёл плечами. Вместо ответа, он спросил:

– Откуда у меня кулон, что на шее?

Я не знал, он всегда был при мне. Я так и ответил. Странно, но свой диалог мы вели на почти забытом мне языке. Я спросил:

– Как называется этот язык?

Зелёный представился – его зовут Пустельга, а язык – волшебный из содружества государств.

– Значит нас на этой планете двое, которые знают волшебный язык?

– Нет, нас трое. Со своим другом я познакомлю тебя позже.

Пустельга, отвлёкся, его позвали к раненым. Раненых было больше пяти греев. Пустельга, позвал меня, и попросил перевести инструкцию для двух женщин, как пользоваться лекарством. Зелёный совсем не знал язык греев. У меня появилась призрачная надежда, что я способен восстановить свою память и вернуться в свой дом. До меня, в тот период, не доходило, что он находиться не в этом мире, и даже не в этой вселенной, Пустельга довершил – и не в этом времени.

– В свой мир мы можем попасть только случайно, как попали на эту планету, никакие расчёты не помогут.

Пустельга, помолчал, потом добавил:

– Вряд ли нас ждут в нашем мире. Это равносильно, что восстать из мёртвых. Нельзя дважды ступить в реку, нельзя дважды вернуться в свою жизнь. Я узнал украшение на твоей шее, это не кулон, я слышал про него. Это оберег Гандз. Он тебя и вытянул из рук смерти в бывшем мире и забросил на эту планету.

Я вспомнил, ещё в приюте у меня воровали неоднократно этот кулон, но он всегда возвращался ко мне, и каждое утро я находил его на своей шее. Я машинально дотронулся до кулона. Кулон был на месте. Это единственное, что осталось у меня от прошлой жизни. Капитан принёс несколько испечённых ракушек, для всех собравшихся их было маловато, но хватило, чтобы утолить голод. Гражданские зажгли свой костёр, произошло внутреннее разделение лагеря – на гражданских и самуров. Гражданские недолюбливали военных, считали их бездельниками и лентяями с отсутствием головного мозга. Военным, политики вдолбили в голову, что самуры – это привилегированная каста, они защищают государство, и гражданские им всем обязаны. Самуры должны повелевать, а все остальные должны выполнять их приказания. В этой философии было заложено противостояние, и чтобы не было конфликтов, гражданские держались от военных подальше и любыми путями игнорировали их приказы. Военные тоже, особо не нарывались, видимо были уже стычки. И ещё недавно, греи, радующиеся появлению военного корабля, с мечтой о спасении, после поражения военных от ящеров, смотрели на самуров с презрением:

– За что мы кормим этих бездельников?

Возле нашего костра остались одни военные. В армии греев невозможно было отличить солдат от матросов, все были в одинаковых пелёнках и в солнцезащитных очках. У капитана был кортик и бинокль, у штурмана – прибор (смесь астролябии с секстантом), а остальные – все, как на подбор, подходящие под определение ящеров – пупсики. Самуров собралось девять греев, двое военных были в лазарете для раненых, которыми распоряжалась малышка, гражданских собралось – двадцать четыре, это был весь лагерь для греев. Со временем, к нам присоединились греи из различных административных органов и интеллигенция, они как– то отделяли себя от народа, а народ и не был в обиде: без груза на шее и тонуть веселее. Немножко разобрались с организацией, каждая группа обеспечивала себя сама