случайно, хотя и отражает глубинные связи многомерных коллективных существ, коими являются Рой и Улей.

Изображение «супергалактик» исчезло.

– Потерпите немного, мы поговорим.

– А можно послушать, как вы будете… разговаривать? – спросил Терентий.

– Диалог вряд ли будет длиться больше тысячной доли секунды, но я растяну для вас временной формат.

Нависший над ними кентавро-медведь снова открыл пасть и… растаял белым дымом. Вместо него на холм опустился обыкновенный человек в плаще, плывущем как вода и туман одновременно. Голова у него была, но не человеческая, с огромным вздутиями на лбу с двух сторон, напоминающих бугры на голове быка. Волос не было совсем, рот казался чёрной щелью, а глаза светились холодной мрачной синью.

Холост проследовал к нему, и оба исчезли на короткий миг под сверкнувшим чёрным саваном, который превратился в большой экран. В глубине экрана проявились две фигуры, но уже как мультиперсонажи, состоящие из геометрических фигур. Одна походила на чёрта, вторая на деда Мороза.

Они заговорили.

– Давай начистоту, – предложил Холост-Улей. – Нас, я имею в виду таких, как мы, мало, и мы оба находимся в фазе перехода из энергоинформационного состояния в чисто информационное. Ты ближе, я дальше, хотя и не намного, всего-то на пару триллионов лет. Отличает нас лишь базис рождения: ты результат развития негуманоидного разума, я смесь пород, так сказать, бастард королевской крови, если твой геном представить королевским, а мой как биохимический органический субстрат.

Мультик в глубине экрана вдруг выдал человеческую улыбку и человеческий глаз, подмигнувший слушателям. Таким образом Холост передал им свои чувства.

– Не вижу ничего смешного, – холодно проговорил его собеседник; экран отразил его губы – две чёрные полоски. – Всем известна отвратительная двойственность биохимического интеллекта: величие самопожертвования во имя жизни других и беспощадная жажда власти любой ценой, порождающая предателей. Во всяком случае я завербовал там, на Земле двадцать третьего века, столько предателей, сколько хотел. Это меня заинтересовало, и я ознакомился с историей этой твоей ветви предков. Насколько понял, появление человека разумного было сродни глобальной природной катастрофе, убивающей всё живое на планете! Разве не так?

– Но человек не только разрушает, но и созидает великие культуры.

– Ни одно творение «человека разумного» не компенсирует гибели сотен миллионов живых особей и себе подобных! А в их двадцать первом веке вообще произошёл странный разлом: интеллектуальный прорыв к цифровой системе управления и одновременно нравственный слом, который привёл к череде войн и едва не закончился гибелью цивилизации. И ты хочешь мне доказать, что эта органическая жидкая взвесь – человек – имеет больше права на существование? Люди даже между собой не могут договориться! Не могу поверить, что ты их наследник.

– Я сам иногда удивляюсь, – усмехнулся Холост-Улей той же картиночкой. – Хотя моя система собрана из многих видов интеллекта. Но люди особая стать. Да, они несовершенны и на первый взгляд слишком часто ошибаются. Однако, может быть, они тем и хороши, что могут совершать ошибки? И преодолевать эволюционные последствия? Ведь не только я не свободен от ошибок, а попытка скачать энергию материнской звезды моих предков – это безусловно ошибка, но и ты не учёл человеческий фактор, судя по тому, что у тебя в настоящий момент находится делегация землян? Разве это не ошибка?

– Что ещё за человеческий фактор?

– Стремление человека к альтруизму, если хочешь, их готовность идти на смерть ради друзей и близких, ради вообще незнакомых людей.

– Смерть лишь иная форма жизни.

– Пусть так, но я против такой формы. Оценивать равнозначность этих форм – схоластика. Вернёмся к реальности, а она такова, что мы с тобой и такими же сущностями есть сгустки мысли в кромешной тьме, и наши попытки продлить существование с помощью воровства жизненно необходимых ресурсов из прошлого – ещё одна ошибка глобального характера, едва ли не фатальная. По сути, мы разрушаем свои корни и можем исчезнуть ещё до рождения.

– Это тоже схоластика.

– Нет, виртуальная реальность, но не пустая угроза. А ведь есть более грандиозная задача, нежели разрушение чего бы то ни было и доведение жизни до фазы смерти.

– А это уже человеческие философские заморочки.

Холост-Улей рассмеялся (экран показал смеющиеся губы).

– Возможно, не отрицаю. На десять процентов я человек.

– Так что это за грандиозная задача?

– Сохранение жизни во Вселенной всего-навсего. В том числе с помощью вакуумного фазового перехода и возрождения материи, но при сохранении наших достижений и возможностей. Я недавно попытался пробиться в соседнюю метавселенную Мегаверса, не смог. Так почему бы нам вместе не попытаться создать Вселенную на базе этой по нашим лекалам?

– Я не нуждаюсь в спутниках!

– Напрасно. Объединив усилия, мы могли бы многого достичь. Я ведь знаю, что ты не являешься олицетворением вселенского равнодушия, а тем более зла, несмотря на не биохимическую основу. Подумай. А пока давай перестанем относиться к этим существам с презрением и поможем им совершить подвиг.

– Уточни.

– Вернём их домой.

– Мне безразлична их судьба.

– А мне нет.

– Зачем это тебе?

– Скажем так, это личное. – Холост снова «подмигнул» слушателям: экран нарисовал его глаз. Было непонятно, как он контролирует общение с представителем Роя и даёт возможность оценивать это зрителям.

Мелькнувшая мысль: Улей знает о чувствах полковника к Флоре и вообще читает мысли землян, – заставила Терентия поёжиться.

– Мне нужна энергия, – сказал Рой после крохотной паузы. – Да и запас минус-энтропии очень мал.

– Я дам тебе другой канал, в эпоху рождения первых звёзд, когда Вселенной исполнилось всего триста миллионов лет. Качай сколько влезет, материя в ту эпоху ещё не достигла уровня интеллектуального познания. Тогда начали вспыхивать очень большие термоядерные костры. Я посещал те времена ради любопытства.

Рой сделал ещё одну небольшую паузу.

– Я подумаю.

– Это надо сделать сейчас, мои гости не могут ждать. К тому же ты всадил в их звезду вирус катализации термояда, и лучше вовремя остановить этот процесс.

– Подождут! – отрезал переговорщик.

– И всё же…

Собеседник полковника встал, глаза его вспыхнули ледяной синью. Подобие стула, на котором он сидел, испарилось.

– Разговор окончен!

– Ну вот, – грустно сказал Холост, поднимаясь, – ведёшь себя как хозяин со слугой, а говорил, что это я потомок хищников.

Фигура парламентёра стала таять. Но Холост удержал его движением пальца.

– Так мы подождём, босс?

Быкоголовый посланник Роя снова выдал глазами синий огонь и исчез.

Холост какое-то время стоял на месте, склонив голову к плечу, будто прислушивался к чему-то, потом быстро подошёл с озабоченным выражением лица.

– В катер!

Терентий и Флора молча смотрели на полковника.

Он поморщился.

– Надо уходить.

– Куда?! – не поняла Флора.

– Ко мне.

– Но катер…