на прямом пути, но решил не приставать к Потапу с очередным вопросом.

Тоська

Столица казимиров походила на большую деревню, расположившуюся вокруг замка. На беспорядочно расположенных улочках преобладали низенькие мазанки, с крытыми соломой четырехскатными крышами. Однако чем ближе к замку, тем дома становились солиднее. А по внутреннему кругу высились даже двухповерховые терема, выглядывавшие вторыми этажами из-за каменных заборов полторы саженной высоты. Богатые дома были оштукатурены по единой моде с добавлением сажи и толченой слюды. Такая штукатурка имела пепельно-серый цвет и искрилась на солнце, будто покрытая инеем. Крыши теремов так же отливали серебристо-серым оттенком – такой цвет приобретала на солнце покрывающая их осиновая щепа. Между кольцом отгородившихся каменными стенами богатых теремов и основной массой более бедных дворов находилось пустое пространство шириной в полторы сотни шагов. По сути, особняки представляли собой крепостную стену. Такое же расстояние отделяло богатые особняки от крепостного рва, окружающего замок.

А вот замок был самый настоящий, именно такой, каким и положено быть замкам. Широкий, наполненный отдающей болотом и нечистотами водой, ров подступал вплотную к высокой, выложенной из крупного камня крепостной стене. По четырем углам выступали башни с высокими шпилями. Еще по две башни высились по сторонам у южных и северных ворот. Внутри возвышались три шпиля самого замка. Центральная башня высилась так высоко, что с нее можно было обозревать все окрестности на много верст. Так же как и крепостная стена, замок был выложен из камня. Судя по курившемуся прямо из шпилей дымку, они использовались в качестве дымовых труб. На шпилях превратных и внутренних боковых башен замка развевались белые стяги. На стягах красный гривастый лев встал на задние лапы, а передние развел в стороны, будто бы в недоумении пожимая плечами. Над центральной башней такой же металлический лев стоял на стреле флюгера.

Половина сопровождавших Машу казимиров не останавливаясь, поскакали к ведущему к открытым замковым воротам мосту через ров. Сани, в которых последнюю часть пути ехала пленница, въехали во двор одного из отгороженных каменным забором особняков.

После недолгих переговоров хозяева особняка засуетились вокруг девушки, приглашая ее в дом. Дородный мужичок с круглой вязаной шапочкой на обширной лысине, представившийся паном Дзенько, хорошо говорил по-русски. Впрочем, как выяснилось позже, он и был по рождению русским, или росом, как в этом мире принято было именовать потомков пришельцев из русских земель родного для Маши мира. Его родители полвека назад в числе других переселенцев пришли из Росской равнины в королевство казимиров. Маленькому Вадику тогда было всего полтора года, потому ничего о своей родине он не помнил. Так как у малочисленной росской общины фамилии были не в ходу, и лишь немногие удостаивались почетных, а иногда и не очень, прозвищ, то фамилию Дзенько пан Вадим получил от супруги, некрасивой дочери богатого депутата Нижней Палаты Королевского Сейма пана Ежи Дзенько. Со временем пану Вадиму в наследство перешли не только фамилия и все имущество тестя, включая особняк за каменной оградой в предзамковом кольце, но и место делегата в той самой нижней палате. Вопреки наставлениям тестя, не заводить более одного ребенка, дабы не пришлось половинить нажитое добро, пан Вадим все же переспал с Фридой второй раз через пять лет после рождения сына, и та, оказавшаяся скорой на это дело, понесла и родила дочь, выросшею такой же некрасивой, как и сама мамаша девкой. К тому же доставшиеся от папаши мясистые черты лица делали Тоську лет на десять, а то и больше, старше. И так засидевшаяся в девках двадцатилетняя панночка выглядела как баба на четвертом десятке, что не прибавляло шансов захомутать хоть сколько-нибудь достойного жениха.

Часто в подпитии пан Дзенько сетовал на себя за то, что не послушался мудрого тестя. Однако дочку он все же любил, и от того страдал еще больше.

Тоська же вопреки своей внешности обладала доброй душой и отзывчивым характером. Она не обижалась навечно дразнивших ее сверстников и на злобные подшучивания отвечала такой обезоруживающей улыбкой, что остряк невольно смущался и прекращал издеваться над обиженной природой девочкой. Однако, осознавая свою, мягко выражаясь, непривлекательность, как и всякая девушка Тоська все же в тайне мечтала о том, что однажды за ней приедет прекрасный принц на белом коне с алыми парусами. Что собой представляет белый конь с алыми парусами она не знала, но представляла в виде парящего в чистом небе поджавшего ноги белоснежного карвана, расправившего алые лебединые крылья и распушившего такой же алый орлиный хвост. В седле чудо-карвана восседал добрый молодец. На могучий торс накинута короткая волчовка. На затылок лихо заломлена небольшая каракулевая шапка. Лицо у пана принца чисто выбрито, и лишь большие черные усы, кончики которых закручены непременно ашни в два колечка, как у председателя Сейма пана Троцковского.

И еще надо сказать, принц в мечтаниях Тоськи обязательно был росом. Почему? На этот вопрос она не могла ответить и сама. Возможно потому, что росом по рождению был отец. Возможно, сказывалась нелюбовь сверстников казимиров, и девушка в тайне надеялась, что на просторах Росской Равнины живет тот хлопец, кому она окажется мила. Возможно, повлияли бытующие слухи о том, что некогда переселившиеся в Королевство казимиров росы в большинстве своем пожалели об этом и до конца жизни тосковали о покинутых благодатных краях. А возможно сказались все три фактора вместе. Но принц на белом коне с алыми парусами должен был быть непременно росом.

В тот день Тоська как раз предавалась сладострастным мечтаниям, попутно выполняя кое-какую работу по хозяйству. Конечно же, у пана Дзенько имелась прислуга, но не всякую работу прислуге поручишь. Представляя себя сидящей на коленях у прекрасного принца, девушка машинально схватила за переднюю ногу крупного подсвинка и, не обращая внимания на истошный визг, выволокла его во двор. Профессионально вогнав острый нож в сердце свинье, она подержала ее некоторое время за задние ноги, позволив крови стечь в медный таз. После чего вспорола живот, вывалила внутренности в другой таз, опалила тушу над костром и принялась ловко разделывать. Тут-то и ворвался во двор старший брат Войка. Полтора месяца назад он уехал с отрядом охотников на западную сторону хребта. Осенью казимиры отправлялись туда, поохотится в богатых дичью лесах, выгадав