— Не сказала чего?

Глава 15

"Меня зовут Су Кин Сон… Я убийца и преступник. Я приговорен благородным судом провинции Хоккайдо к 25 годам каторги. И я полностью согласен с этим благородным наказанием. Каждому воздастся по заслугам его! Я должен искупить вину полностью, от и до…

Наш милостивый Император, пусть правление его будет безоблачным, а век долог, даровал мне свою милость, и вместо казни я очутился здесь — искупать свои грехи честным трудом во благо Японии и Императора. Хвала милостивому Императору! Да будет жизнь его длиною в 10000 лет!

Мне 24 года, я родился и вырос в Японии в бедной и не очень праведной семье. Наверное, именно поэтому я пошёл по кривой дорожке и не единожды преступил закон. Не важно — это только моя вина, и винить своих родичей в этом нет смысла.

Я работаю на большом заводе в сталелитейном цеху с 8 до 18 часов. Работка не пыльная и достаточно простая — как раз для таких, как я, неспособных запомнить что-то сложное. У нас есть один выходной, перерыв на обед, двухразовое питание, плюс — это совсем рядом с домом.

Почему я пишу эти строки самому себе? Потому, что я ничего не помню. (Сейчас ты нахмурился, читая эти строки — я знаю это, потому как делаю это каждый раз сам). Смешно…

Из пяти тысячи заключённых, отбывающих своё наказание здесь, ни один человек ничего не помнит ни о себе, ни о своей семье, ни о своей прошлой жизни. Для всего остального мира мы призраки, которые никогда не воскреснут и не вернуться в мир живых, домой. Даже после отбытия своего срока. Такова воля нашего Императора. Но это лучше, чем умереть в забвении. Поверь! Любая жизнь всегда лучше смерти, даже такая. Тем более, даже в такой жизни есть свои радости — ты скоро сам это всё узнаешь.

Это временн а я тюрьма, Кин. Каждый день в ней мы начинаем заново — ни помня ничего из того, что произошло вчера, позавчера, месяц или год назад. Как не помним и никогда не вспомним нашу прошлую жизнь. Это наша наказание, наша карма, наше воздаяние.'

Так… Я отложил в сторону старую, затёртую засаленную тетрадь и задумался. Что мы имеем? Я — Су Кин Сон? Странное имя. То ли китайское, то ли японское. Скорее, второе. Да и японский император упоминался, и иероглифы в тетради японские.

И я работаю на заводе? Любопытно. И каждый день нам стирают память? Интересно, как они это делают сразу пяти тысячам заключённым? Вирус? Импульс? Что-то подмешивают в еду? Не зря же на заводе подкармливают. Хм… Ладно, отложим это вопрос на потом. Что там ещё было?

Судя по записи, мне 24 года. Вопрос только в том, когда я сделал эту запись. Я задумчиво повертел в руках тетрадь и вздохнул. Состояние у неё не ахти. Я мог сделать запись как месяц назад, так и три месяца, или год. Хотя, с такой же вероятностью, могло пройти и десять лет. А я ли? Может это не моя тетрадь! Почерк мой? Сложно понять по иероглифам. Хотя…

Я выковырял коротенький карандаш из корешка толстой тетради и на свободном месте набросал иероглифами своё имя — Су Кин Сон…

Похоже на оригинал. Значит, писал всё же я. Скорее всего — я. Подделать почерк не сложно, только зачем? Кому нужен какой-то каторжник? Кому нужно пудрить мне мозги? Этого я не знаю.

На работу мне к восьми… Последует какое-то наказание, если я на неё не пойду? Скорее всего — это ведь тюрьма, а не лагерь отдыха. Но идти туда стоит даже не ради боязни наказания, а ради информации. Я поискал глазами часы, увидел на убогом столике возле стены старый, тикающий механический будильник и автоматически отметил для себя — 7 утра, значит, время ещё есть…

Бросил тетрадь на кровать рядом с собой и потянулся. Если это правда, а судя по тому, что я нихера не помню, это правда, то сколько я уже здесь? Может и неделю, а может и десять лет. Забавно, так можно держать заключённых взаперти хоть сотню лет, они ничего всё равно не поймут и будут наивно ждать окончания срока. Погодите-ка!

Я резко выпрямился на старом продавленном матрасе, свесил ноги с кровати, поискал комнатные тапочки, и не найдя их, стал босыми ногами на старый, деревянный пол. По хребту пробежали мурашки, а волоски на теле встали торчком от пришедшей в голову мысли. Сколько же я здесь времени провёл? Сколько мне сейчас на самом деле лет? Хотя, имеет ли это значение? Рано или поздно я всё равно проснусь стариком. Но с другой стороны — а вдруг сегодня мой последний день заключения. Правда, тогда в зеркале я увижу 50-летнего старца… Что лучше? Даже не знаю…

Я неспеша прошёлся по своей комнате, выглянул в окно, не увидев за густой листвой деревьев ничего интересного, и снова оглядел своё небольшое прибежище — это не камера. Уже хорошо. Самая обычная квартира, хоть и достаточно старенькая и скромная, но уютная и чистая — одна большая комната, выполняющая роль и спальни, и гостиной одновременно, высокие потолки, старенький рабочий стол, пара стульев, шкаф, небольшая кухня и уборная с душем и туалетом. Неплохо живут каторжники. Теперь понятно, почему я так восхвалял великого императора — это действительно получше смертной казни.

На столе, словно специально на самом видном месте, нашёлся ключ с биркой и номером комнаты, пропуск на завод с моим именем, номером ангара и номером цеха, выбитыми на нём, и кошелек с мелочью. Пропуск на завод… Даже на работу в тюрьме нужен пропуск? Хотя, нет. Скорее всего, это просто контроль рабочего времени, чтобы заключённые не расслаблялись и не отлынивали от облагораживающего даже обезьяну труда.

Странное имя. Я задумчиво повертел пропуск в руках — Су Кин Сон. Оно мне явно что-то напоминает, только не могу понять, что… Хотя, было бы странно, если бы собственное имя ничего тебе не напоминаю. Да, наверное, всё дело в этом…

К зеркалу в ванной комнате я подсознательно боялся подходить, откладывая этот момент до последнего. Не хотел увидеть там старика с седыми патлами, сгорбленного и высушенного как старый фрукт под ласковым солнцем страны восходящего солнца. Хотя… Я посмотрел на свои относительно молодые