Местные тонкости Агате были глубоко безразличны. Беспокоилась получить столик, где заметить ее затруднительно. Такой как раз нашелся у стены: место укромное, зато перед ней открывался зал. Официант принес горячий швейцарский шоколад с набором знаменитых бисквитов и степенно удалился. Агата отхлебнула обжигающе-сладкий напиток, пахнущий ванильной страстью, и занялась любимым делом: изучением ничего не подозревающих людей. Она была уверена, что оказалась на месте встречи раньше всех: до назначенного времени оставалось больше получаса. Опытный хищник выслеживает жертву, затаившись и выжидая. Агата хотела быть уверена, что неожиданностей не будет. За последние дни их было предостаточно. Тем более что противник будет достойный. Тут надо быть готовой ко всему. Агата прошлась пытливым взглядом по дамам, пьющим кофе, дамам, пьющим чай, и дамам, болтающим между собой, и убедилась, что среди них нет той, на ком сосредоточен ее интерес.

Зато когда появилась дама в траурном, но модном платье, Агата была уверена, что это она. Та, кого поджидала. Дама в черном заняла столик с приятным обзором из окна на оживленный Кузнецкий мост. Она сделала заказ, не раскрыв меню. Агата не могла слышать, что именно, но, судя по поклону официанта, вкусы посетительницы были известны. Следить за ней было несподручно. Дама сидела спиной, модная зимняя шляпка скрывала ее лицо, она смотрела в окно, изредка отпивая из чашки.

Фокусник опоздал, как полагается звезде. Вошел, огляделся, заметил ту, что искал, и прямиком отправился к столику у окна. Агату Коччини не заметил. Он поклонился и вежливо поцеловал руку, затянутую в черную перчатку. Агата отметила, что поцелуй был чуть дольше, чем требовали приличия в отношении вдовы. После чего Коччини уселся, чуть не прижимаясь к вдове плечом. Такая вольность могла означать только одно: слишком теплые отношения, которые теперь скрывать было ни к чему. Агата совершенно убедилась в этом, когда Коччини несколько раз что-то шептал на ушко вдове, а та слушала, склонив головку. Агате ужасно хотелось узнать, о чем они там воркуют. Коччини поглядывал на входную дверь и даже сверился с часами. Все-таки Агата серьезно опаздывала. Настал ее черед.

Стараясь держаться у них за спиной, Агата подошла вплотную и неожиданно оказалась в поле зрения. Маленький фокус обрадовал Коччини. Он вскочил, выразил удовольствие, что баронесса явилась, представил ее и назвал даму в черном: Ольга Петровна Немировская. Агата приятно улыбнулась и отдала приличный для столичной аристократки сдержанный поклон, не поддаваясь московской вольности обращения. Ольга Петровна была уставшей, измученной, с сизыми кругами под глазами.

– Рада приятному знакомству, баронесса, – сказала она тихим, мягким голосом.

Коччини опомнился, что не предложил гостье стул, и тут же исправил оплошность, усадив Агату спиной к окну. Дамы занялись тем, чем занимаются любые дамы при знакомстве: внимательно изучали друг друга. При этом не переставая улыбаться, как две лисицы, что повстречались на лесной тропинке. Пауза затянулась. С настоящей мужской прозорливостью Коччини принял их молчание на свой счет. Он смутился и стал прощаться, не смея мешать дамскому обществу.

– Так мы условились? – только спросил он.

Ольга Петровна еле заметно кивнула.

Коччини изобразил артистический поклон, выскочил на Кузнецкий, в окошко еще помахал шляпой и растворился в уличной толпе. Ольга Петровна как будто не заметила его стараний.

– Альфонс просил вам помочь. Право, не знаю, что я могу, – сказала она.

– Вы потеряли близкого человека? – спросила Агата.

– Муж. Он умер.

– Примите мои соболезнования.

Ольга была благодарна за участие.

– Да, это горе, но зато теперь вы свободны, – вдруг сказал Агата и опустила голову.

– Простите?

– Ах, это вы меня простите, милая Ольга Петровна. Нельзя говорить о своем горе.

– Вы тоже потеряли мужа?

– К сожалению, нет, – и Агата прямо посмотрела ей в лицо. – Он жив. И это настоящая пытка. Вас не пугает такая откровенность?

– Женщину может понять только женщина, – сказала Ольга Петровна с явным интересом. – Расскажите, милая.

– Но это не совсем прилично. Мы так мало знакомы.

– Мы же не в Петербурге. У нас в Москве правила не так уж строги.

Агата помолчала, будто решаясь на отчаянный шаг.

– Хорошо, я расскажу вам, – сказала она столь искренне, что не поверить в порыв было невозможно. – Вы правы, в столице я никогда бы не решилась рассказать такое, сидя за столиком кафе. Мне хочется вам довериться. Вы понравились мне с первого взгляда.

– И вы мне, милая, – ответила Ольга Петровна. – Говорите, не бойтесь.

– Я происхожу из дворянской, но не слишком знатной фамилии, – начала Агата. – Мой отец был стеснен в средствах, выдал меня и мою сестру за братьев, баронов фон Шталь. Выдал без любви, по дружескому сговору со своим приятелем по клубу. Чтобы не давать за нас приданое. Бароны получили покорных и безропотных жен, моложе их чуть ли не на десять лет. А наш отец избавился от нас. Хоть я ношу баронский титул, но мало чем отличаюсь от прислуги. Муж держит меня на положении рабыни. Выдает деньги, как жалованье своему секретарю. И моя жизнь это… это… – Агата сжала виски. – Как же я его ненавижу. Как же я хочу от него избавиться! Навсегда. И обрести свободу. Вот вам моя исповедь.

Она закрыла лицо рукой. И почувствовала, как Ольга Петровна нежно поглаживает ее по плечу.

– Успокойтесь, дорогая, я вас прекрасно понимаю.

– Благодарю за сочувствие, – сказала Агата, промокая уголок глаз платком. – Я не слишком откровенна для московских правил?

Ольга Петровна одобрительно улыбнулась.

– Это так естественно. Мужчины заставляют нас быть такими, какими хотят нас видеть. Не позволяют быть теми, кем мы являемся.

– Скажите, Ольга Петровна, зачем нам эти страдания? Зачем выходить замуж? Вся их любовь, эти жалкие содрогания в супружеском ложе, разве в этом счастье? Разве счастье вытирать сопливые носы детей? Разве счастье быть рабой своего мужа?

– Вы говорите слишком опасные мысли. Даже для Москвы. Этот мир управляется мужчинами, и мы в нем винтики.

Агата решительным жестом чуть не сбила чашку со стола.

– Мужчины управляют? – зло сказала она. – Это мы управляем ими. Мужчины просты, как гривенник: похвали его, сделай ему комплимент – и он в твоих руках. Самые умные из них не устоят при ласковом слове женщины. Их можно дергать за веревочки, как кукол. Вся их сила и власть сникают перед очарованием женщины.

Ольга Петровна взяла ее руку в свои.

– Мы с вами подружимся, дорогая, – сказала она с чувством.

– Буду этому рада, – ответила Агата.

– Так чем я могу вам помочь?

История об украденных деньгах и необходимости заложить брильянты была рассказана с такой печальной искренностью, что Ольга Петровна немедленно согласилась помочь. Она предложила съездить в ломбард ее покойного мужа, и она лично уговорит приказчика дать лучшую цену. Баронесса была благодарна ей до слез, только сказала, что ей самой неудобно появляться в ломбарде. У ее мужа в Москве есть знакомые. Если они случайно увидят, как она заходит в ломбард, ее жизнь превратится в ад. Муж ничего не должен знать о закладе. Она так доверяет Ольге Петровне, что при следующей встрече, например завтра, передаст брильянты.