как треснул деревянный хребет свитка в ее ладони, она, завопив, словно баньши, бросила свиток в дверь убежища. Папирус разворачивался, словно лента; куски покрытого лаком дерева полетели в противоположные стороны комнаты.

Они еще не упали на пол, а Сизин уже колотила по двери убежища. Ее кулаки снова и снова натыкались на холодный, неподвижный металл. Удары заставляли что-то внутри двери звенеть, но из-за нее не доносилось ни звука – никто не шептал извинений, никто не спрашивал, как у нее дела, никто не отвечал на ее вопросы.

Тогда Сизин прокляла и императрицу – не словами, а новым бешеным градом ударов. Из ее рта полетела слюна. Мать бросила ее, оказалась столь же трусливой, как и отец. Хотя теперь Сизин была в одном шаге от трона, она ненавидела родителей за слабость, за то, что они оставили ее посреди этого нелепого подобия императорского двора и страны.

Обессилев, Сизин опустилась на скамью. Ее руки и грудь дрожали, но в глазах не было ни слезинки. Она не стала плакать по императору и императрице, но дала им великое множество обещаний. На самом деле отчасти ей даже нравилась эта ненависть: это чувство, словно горячие угли под ногами, заставляло ее идти вперед.

– Вот увидишь, отец. Вот увидишь… – зарычала Сизин.

Она выскочила в коридор, заставив стражников поспешно расступиться. Ей хотелось поставить вместо них своих солдат, но стражники убежища не подчинялись никому, кроме императора. Вот еще одно правило, которое она мечтала поскорее изменить.

Спустившись в свои покои, она распахнула дверь и увидела Итейна, который тренировался со своим мечом Пересефом. Огромный меч окружало еле заметное облако белого тумана, словно клинок был ледяным. Не обращая на Итейна внимания, Сизин промчалась дальше.

– Передай этому псу Темсе, пусть прекратит бойню и начинает добиваться результатов, – сказала она, не останавливаясь. – Иначе его подвесят за ноги к верхушке Иглы, и он будет кормить воронье.

Итейн положил острие меча на камень, заставив металл зазвенеть.

– Именно так я ему и скажу. Другие приказания будут, Ваше великолепство?

– На самом деле да. Не мог бы ты еще и сброситься с крыши?

Сизин выскочила на балкон, с грохотом захлопнув за собой дверь. Оказавшись на балконе, Сизин впитывала в себя силу ветра и рев простиравшегося далеко внизу города. Но даже сейчас, когда она очищала свой разум от мыслей, ее глаза подмечали каждую красную точку.

Темса наслаждался музыкальным позвякиванием новых доспехов своих телохранителей. Он выбрал свои любимые цвета – черный и ржаво-коричневый. С ног до головы телохранители были закованы в чешую из кожи и грубой домотканой ткани, и на голове у каждого был классический медный шлем. Его люди не хотели брить головы, но когда Темса пригрозил избить их и продать в рабство, они устроили драку за право первым попасть к цирюльнику.

Темсу радовала и его новая бронированная повозка. Он не пожалел денег на подушки и теперь мог удобно развалиться на них и, отодвинув кольчужные занавески, смотреть на улицы, словно на огромную театральную сцену.

День был жаркий, и большинство пешеходов старалось держаться в тени навесов и пальм. На более широких улицах молодые призраки торговали зонтиками. Те, у кого были лишнее серебро или самоцветы, могли найти спасение, а остальные запекались в лучах полуденного солнца.

Ани и Даниб маршировали рядом с носилками. Оба хмурились; Ани потела, призрак сверкал нагрудником. Оба надели новые доспехи: металлические кирасы, отполированные до зеркального блеска, кольчужные юбки, шипастые наплечники, украшенные алой медью. Эти подарки телохранители приняли без радости: оба сказали, что предпочитают свои доспехи – точнее, Даниб что-то неразборчиво буркнул. Но Темса настоял на том, чтобы они облачились в обновки.

Продолжая глазеть на улицы города, Темса заметил в толпе длинноногого юношу, одетого во все черное. Закрыв лицо капюшоном, он шел по противоположной стороне улицы и часто поглядывал на Темсу.

Какое-то время Темса наблюдал за тем, как юноша следит за носилками, а затем юноша растворился в тени башни и толпе. Носилки двинулись дальше в потоке телег и экипажей.

Темса решил, что поручит Ани пойти за юношей, как вдруг услышал голос – резкий, напряженный, полный страсти. Слова сливались воедино, но сам голос пробивался сквозь шум толпы.

Темса отодвинул кольчужную занавеску и увидел, что в тени большого шпиля собралась небольшая толпа. Люди окружили призрака, закутанного в кроваво-красный плащ. Призрак держал в руках доску с какой-то картиной; его пальцы беспрестанно стучали по ней, пока он произносил речь.

– Ани, я хочу подойти вон туда, – приказал Темса, заставив Даниба поднять взгляд.

Госпожа Джезебел постучала призраков носильщиков палкой и направила их в сторону толпы. Темса поднялся с подушек, чтобы послушать проповедника.

– Это он подарил нам порабощение, это он украл его у завистливых богов, которые хотят, чтобы люди были связаны обещаниями загробной жизни! Чтобы мы усердно молились им! Но это ничто по сравнению со вторым шансом, который дал нам Сеш. У меня не полужизнь, но вторая жизнь. Вот почему мы славим его…

Его прервал чей-то голос. Он звучал так отчетливо, словно кто-то говорит прямо Темсе в ухо.

– Ты не похож на человека, у которого есть время слушать уличных проповедников.

Темса поднялся с подушек и увидел одну из Просвещенных сестер – Яридин. Она внезапно появилась среди его телохранителей, и они удивленно отшатнулись от нее.

Яридин осторожно отвела наконечники копий от своего лица; их медные края зашипели, наткнувшись на ее пальцы.

– Я собиралась поговорить с тобой в твоем заведении, но, увы, тебя не было дома.

– И поэтому ты меня выследила. – Взгляд Темсы скользнул на Даниба, лицо которого было более бесстрастным, чем обычно.

Просвещенная сестра улыбнулась.

– Счастливое совпадение.

Темса не был уверен, что их определения слова «счастливое» совпадают, но все равно подозвал ее, вполуха слушая речи проповедника.

– …Ложь о том, что он – гневливый, коварный и мстительный бог. Это просто слухи. Их тысячу лет распространяли приверженцы других религий, однако выжила только наша…

– Ты принесла мне новые имена? – спросил Темса, как только она обплыла вокруг повозки и остановилась перед ним.

– Ты еще не разобрался с теми, которые тебе уже выданы. Кроме того, теми, которые уже у тебя есть, ты занимался не по порядку.

– Там не было никакого порядка.

– Был, конечно. Порядок, в котором мы дали их тебе, какой же еще? Порядок всегда есть. Вот, слушай, – Яридин указала на проповедника, словно знала проповедь лучше, чем он.

– …Потому что мы верим в порядок во всем, и мы верим в порядок в этом великом городе. Мы хотим поддерживать порядок, ведь этого хотел Сеш. И поэтому, братья и сестры по Араксу, мы…

Темса фыркнул.

– Самая наглая ложь, которую я когда-либо слышал. И вот для этого тебе нужны новые тени? Чтобы