Холси улыбнулся, и горький комок подступил к ее горлу.

— Итак, — произнес он, — вы выйдете за меня замуж?

Она ничего не сказала. Как ей выпутаться из сложившейся ситуации? Как?

— Леди Дженис, спрашиваю еще раз: вы выйдете за меня замуж?

— А вы как думаете, ваша светлость? — Она несколько секунд смотрела на него в упор, но в глубине его глаз не увидела ни теплоты, ни тени великодушия. Никакой искренней заинтересованности. Центр его интересов был сосредоточен внутри. И был мелким. Очень мелким.

Дженис обогнула его, будто он излучал зловоние, и, выходя из библиотеки, подумала, как все круто изменилось за день. Разыскивая утром дневник Эмили Марч в этой самой комнате, она и представить себе не могла, что у нее с этой женщиной когда‑либо будет что‑то общее.

Но их судьбы оказались схожи. Во многих отношениях.

— Я получу специальную лицензию! — крикнул Холси ей вслед.

Она ничего не ответила.

«Ох уж эта ирония судьбы!» Грейсон рассмеялся на следующее утро, когда выяснил, что грум, о котором донесли ему осведомители из конюшни, был тот же самый, что охранял поместье. Он так и подумал еще до того, как доносчик — один из старых работников конюшни, ленивый бездельник, — описал мужчину, ожидавшего леди Дженис накануне вечером с зажженным фонарем в окне.

Они тайно встречались.

Грейсон сразу понял, что это, должно быть, и был тот отчаянно дерзкий грум. Такой мужчина способен вскружить голову любой женщине.

Леди Дженис определенно вскружил.

По требованию секретаря Грейсона этот человек появился в дверях библиотеки, когда герцог читал лондонскую газету недельной давности. Раунтри сидел в кресле перед камином, тоскливо глядя на пламя. Накануне он, как обычно, слишком много выпил и теперь скучал, мечтал снова вздремнуть, как и собаки, растянувшиеся на полу позади него. Ярроу, этот идиот, отсутствовал — вероятно, все еще спал.

— Доброе утро, ваша светлость, — сказал грум.

Его звали Люк Каллахан, как доложил осведомитель.

Грейсон окинул его безразличным взглядом, хотя был далеко не безразличен: ревновал безумно.

— Почему ты покинул Брамблвуд? Разве тебя не нанял сэр Майло?

— Я всего лишь выполнил его приказ.

Герцога удивило абсолютное спокойствие конюха.

— В самом деле? — Грейсон подпер подбородок ладонью и задумчиво уставился на Каллахана. — То есть он отправил тебя сюда… Почему же?

— Понятия не имею. — Грум пожал плечами, и Холси не мог не заметить их ширину. Этот конюх походил на Атланта, удерживавшего на своих плечах небесный свод, если верить древним грекам.

Его хладнокровию можно было позавидовать.

— Может, все дело в картах?

— Конечно же, нет, ваша светлость.

Герцог вопросительно изогнул бровь:

— И как давно ты здесь работаешь?

— Около шести недель.

— Не слишком долго.

— Да, ваша светлость.

Холси встал.

— И ты полагаешь, что способен обеспечить безопасность поместья.

— Уверен, ваша светлость. — Люк Каллахан стоял перед хозяином как солдат, слегка расставив ноги.

Герцогу стоило неимоверных усилий не сказать, что ему известно о том, что грум валялся в сене с молодой леди, его подопечной.

— Сегодня днем я повезу будущую жену и остальных моих гостей посмотреть на орхидеи во вдовьем доме. Приготовь двое саней для восьми человек. Мы выезжаем в половине третьего.

— Будет сделано, ваша светлость.

Грейсон пристально наблюдал за грумом, но не заметил, чтобы хоть какие‑то эмоции отразились на его лице.

— Будешь править моими санями. Полагаю, ты умеешь обращаться с поводьями?

— Да, ваша светлость.

Неужели парень действительно стиснул зубы? Грейсон очень надеялся, что не ошибся.

— Убирайся. — Небрежным взмахом руки он отослал грума прочь.

Но он с ним еще не закончил. Пока нет.

В конюшне Люк и Эрон занялись уборкой двух соседних денников. Люк никогда в жизни не старался так измотать себя. Это никак не могло быть правдой. Наверняка нет. Дженис сама сказала ему, что никогда не выйдет за Грейсона. Никогда.

— Вы уже слышали? — окликнул его Эрон.

— О чем?

— Леди Дженис выходит замуж за герцога.

Озвученное подтверждение обожгло, как соль, высыпанная на открытую рану. Люк оперся на вилы.

— Откуда ты знаешь?

— От мистера Кампа. Он частенько навещает служанок на главной кухне, так все там только об этом и говорят. Герцог уже сказал дворецкому и экономке, что в Лондоне, в его городском особняке, состоится бал по случаю помолвки.

— Уже известно когда? — как бы между прочим спросил Люк.

— Скоро, сказал мистер Камп. Герцог хочет получить специальную лицензию и венчаться в соборе Святого Павла.

— Значит, ему не терпится. — Люк снова принялся кидать сено.

— Должно быть, так.

Это было лишено всякого смысла. Леди Дженис не хотела выходить замуж за Грейсона. Люк не мог поверить, что она лгала ему. Не думал он также, что это как‑то связано с досадой и беспокойством, охватившими ее, когда она покидала его в конюшне. Он разочаровал ее и расстроил, да, потому что не хотел слишком распространяться о своем прошлом, но это не могло привести ее в объятия кузена.

Этому должна быть достаточно веская причина. И Люк смог придумать только одно объяснение — Грейсон не оставил ей выбора.

Ему необходимо было ее увидеть. Поговорить с ней. Узнать, что случилось.

— Ума не приложу, каким образом все это произошло, да еще так быстро, — сокрушался Оскар, сидя возле угольной печи, где полировал золотые пуговицы с гербом дома Брэди на своей ливрее. — Разве что маркиз заключил соглашение с герцогом, о котором никто из нас ничего не знал.

— И как вы к этому относитесь? — Люку очень хотелось бы знать.

Оскар приподнял бровь.

— Несколько дней назад я бы подумал, что это прекрасное известие, но теперь, когда пожил здесь, я увидел, как тут обстоят дела, и уже в этом не уверен.

— Что вы имеете в виду?

— Никто из слуг не кажется особо счастливым. И это многое говорит мне о хозяине. — Оскар вздохнул. — Я ничего плохого о нем не слышал, но мне хотелось бы связаться с маркизом. Как только представится возможность, я отправлю ему письмо.

— И что вы ему напишете?