Все в изумлении уставились на них. Дженис понятия не имела, что происходит, и, судя по всеобщему молчанию, остальные тоже.

К беседке пришлось пробираться по глубокому снегу, но внутри она оказалась очищенной, как и перила. Видно, герцог успел отдать приказ слугам, пока она беседовала с садовником.

Холси остановился и громко провозгласил, так чтобы слышали остальные:

— Еще рано что‑нибудь предсказывать, но все вы знаете, что наша помолвка скоро состоится официально. В знак глубокого уважения к моей будущей герцогине я преподношу ей подарок. И делаю это здесь, в беседке, потому что именно здесь моя бабушка получила тот же самый подарок от моего деда, пятого герцога Холси.

Это был бы очень красивый жест, если бы речь шла о ком‑то другом. Но в их случае? Когда союз основан на угрозах с его стороны и на страхе — с ее?

Нет.

Виски и ладони Дженис стали влажными от волнения. Подняв глаза, она увидела устремленный на нее взгляд Люка. Могла ли она воспользоваться моментом, чтобы дать ему понять, что это не ее выбор?

Прежде чем она успела что‑нибудь предпринять, герцог взял ее за локоть и медленно повернул кругом. Дженис почувствовала, как его руки поднялись у нее над головой, а затем двинулись к затылку, а когда опустила взгляд, поверх ее накидки сверкало великолепное рубиновое ожерелье.

— Вам нравится? — прошептал Холси ей на ухо.

— Впечатляет, — спокойно ответила Дженис. Никогда она не скажет, что ничего красивее в жизни еще не видела.

Он снова повернул ее лицом к себе, поднес затянутую в перчатку руку к своим губам и поцеловал, после чего поднял их соединенные руки вверх.

— Свершилось! Леди чрезвычайно довольна!

Щеки Дженис пылали от унижения.

Все начали аплодировать. То есть все, за исключением Люка. Он сидел с поводьями в руках, лицо его напоминало непроницаемую маску, а затем, еще до того как стихли аплодисменты, отвернулся к передку саней.

Его безучастный профиль сказал ей все. Этих их кратких идиллических встреч в конюшне могло вообще не быть. Ее любовь — потому что Дженис поняла, что это любовь, — ничего для него не значит. То были всего лишь уроки, как он и говорил.

Они снова стали чужими.

Солнце скрылось за облаками, и все кругом окуталось серой полумглой, но рубиновое ожерелье, казалось, горело своим собственным светом весь остаток пути домой. Внезапно в голове Дженис тоже загорелась идея, разожженная отчаянной яростью и разбитым сердцем.

Раз уж она не может поговорить с Люком и обречена на брак герцогом, значит, с этой минуты она станет вести себя как будущая герцогиня Холси.

Лорд Ярроу только что закончил — в своей высокопарной манере — обсуждение выставки античных скульптур в Британском музее с миссис Фрайди, которая никогда их не видела.

— Как может такое быть, что вы их не видели? — не потрудившись даже посмотреть на нее, вопросил он.

— Я не жила в Лондоне, к тому же всего год как овдовела, так что посетить выставку было как‑то недосуг.

Вряд ли он слышал ее ответ — да его и не интересовало то, что она скажет. Он отмахнулся от нее так, будто она полное ничтожество.

Дженис, возмущенная его поведением, не собиралась молчать.

— Я думаю, лорд Ярроу, если бы миссис Фрайди была дамой богатой и титулованной, вы говорили бы с ней более почтительно. На будущее имейте в виду: если хотите, чтобы вас принимали в Холси‑Хаусе, ведите себя учтиво. Напыщенность здесь не приветствуется.

Колокольчики на санях весело звенели, снег хрустел под полозьями, а в санях воцарилась мертвая тишина.

— Холси? — хрипло воскликнул лорд Ярроу и потянул за конец галстука, словно ему стало душно.

Дженис обернулась к герцогу и так холодно посмотрела на него, что сама была потрясена. Но ее душа и вправду заледенела, оттого что будущее казалось беспросветным.

— Вы будете вести себя так, как того хочет леди Дженис, Ярроу, — медленно проговорил Холси, не отрывая от нее взгляда.

Ха! Может, из этой игры в герцогиню и вправду выйдет что‑нибудь путное в конце концов.

Когда они подъехали к усадьбе, Люк остановил сани прямо перед домом. На этот раз их встречали несколько лакеев, но Дженис спрыгнула на землю без посторонней помощи и ни на кого не глядя — Люк, она знала, тоже упорно избегал смотреть в ее сторону, — стремительно прошла в дом. Поручив дворецкому сервировать чай для всей компании в гостиной, она потребовала прислать экономку, когда все будет готово.

— Да, миледи.

— Благодарю вас. — Она отдала ему накидку. — И проследите, чтобы приготовили свободную комнату возле кухни для собаки и щенков.

— Да, миледи.

Вскоре и остальные участники экскурсии появились в гостиной. А когда подали чай, Дженис наполнила чашку Холси последней и как бы между прочим сказала:

— Эсмеральду с щенками сегодня переселят в дом.

Его рука застыла в воздухе.

— Вы шутите?

— Нет. Им устроят постель в свободной комнате рядом с кухней. И каждый день, вплоть до отъезда в Лондон, я буду сама их выгуливать. Кроме того, я намерена обойти местных арендаторов и выяснить, кто мог бы взять себе щенка. Как вы думаете: может, стоит расширить поиски до Брамблвуда?

Герцог некоторое время хмуро смотрел на нее, и Дженис отвечала ему непреклонным взглядом. Уже напрактиковавшись отказывать — даже когда ей этого не хотелось, — просто чтобы привлечь его внимание, теперь она вознамерилась делать что хочет и когда хочет — то есть быть самой собой, раз уж ей приходится играть роль будущей герцогини, — не заботясь о том, что он подумает.

И получать от этого удовольствие.

— Если хорошенько подумать, лучше и вовсе оставить всех себе. Места хватит. Зачем без особой необходимости их разлучать с матерью?

Это было сказано с такой непосредственностью, что герцог не нашелся с ответом. Леди Опал, отставив свою чашку, медленно проговорила:

— Но Холси не интересуют собаки, если это не его охотничьи псы.

— Пожалуйста, не говорите за герцога, — заявила Дженис. — Он сам в состоянии принять решение.

— Но Опал права, — вмешалась леди Роуз, ошеломленно глядя на Дженис. — Охотничьи псы занимают особое место в сердце Холси.

— Итак, решено: собачье семейство будет жить в доме, — спокойно сказала Дженис обеим сестрам. — И раз уж вы так рьяно защищаете герцога, то, безусловно, готовы стойко принять то, что я скажу. Как только сойдет снег, вы покинете Холси‑Хаус, чтобы начать все сначала.

Сестры в полном недоумении воззрились на Дженис.

— Как видно, мне придется забрать свои слова обратно. — Мисс Бренсон ухмыльнулась. — Это я по поводу вашей бесхребетности, леди Дженис.