На клинском направлении стали быстро сосредоточиваться вражеские войска. Нажим на левый фланг 16-й армии, где в сражение были введены все резервы, не прекращался. Бои уже шли в центре и на левом фланге в 10–12 км западнее Истринского водохранилища. Само водохранилище, река Истра и прилегающая местность представляли прекрасный рубеж, заняв который заблаговременно, можно было, по мнению Рокоссовского, организовать прочную оборону, притом небольшими силами. Всесторонне все продумав и тщательно обсудив со своими помощниками, Константин Константинович связался с Жуковым и попросил его разрешить отвести войска на истринский рубеж, не ожидая, пока противник силою отбросит туда обороняющихся и на их плечах форсирует реку и водохранилище. Однако Георгий Константинович не принял во внимание просьбу командующего 16-й армией и приказал стоять насмерть, не отходя ни на шаг.

«Я считал вопрос об отходе на истринский рубеж чрезвычайно важным, — вспоминал Рокоссовский. — Мой долг командира и коммуниста не позволил безропотно согласиться с решением командующего фронтом, и я обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову. В телеграмме ему мы обстоятельно мотивировали свое предложение. Спустя несколько часов получили ответ. В нем было сказано, что предложение наше правильное и что он, как начальник Генштаба, его санкционирует.

…Мы немедленно подготовили распоряжение войскам об отводе ночью главных сил на рубеж Истринского водохранилища. На прежних позициях оставлялись усиленные отряды, которые должны были отходить только под давлением противника… Не успели еще все наши войска получить распоряжение об отходе, как последовала короткая, но грозная телеграмма от Жукова. Приведу ее дословно:

„Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю. Приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков“.

Что поделаешь — приказ есть приказ, и мы, как солдаты, ему подчинились. В результате же произошли неприятности. Как мы предвидели, противник, продолжая теснить наши части на левом крыле, отбросил их на восток, форсировал с ходу Истру и захватил на ее восточном берегу плацдарм. Южнее же Волжского водохранилища он прорвал оборону на участке 30-й армии и стал быстро продвигаться танковыми и моторизованными соединениями, расширяя прорыв… Одновременно был нанесен удар из района Теряевой Слободы, и танки с пехотой двинулись к Солнечногорску, обходя Истринское водохранилище с севера…»

В беседе со слушателями Военной академии им. М. В. Фрунзе в 1962 г. Рокоссовский также отмечал: «Жуков был не прав (когда запретил 16-й армии отходить за Истринское водохранилище. — Авт.). Допущенная им в этот день при разговоре по телефону ВЧ грубость переходила всякие границы. Я заявил, что если он не изменит тона, то прерву разговор».

Не только командующий Западным фронтом думал о том, как сковать инициативу наступающего противника. Сталин также принимал соответствующие меры, в первую очередь стремясь лишить врага возможности использовать для отдыха захваченные ими населенные пункты. С этой целью 17 ноября был издан приказ Ставки ВГК № 0428. В нем требовалось: «Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом». С этой целью необходимо «разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог». Для решения этой задачи предусматривалось использовать авиацию, артиллерию и минометы, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы. В каждом полку предписывалось создавать команды охотников по 20–30 человек для взрыва и сжигания населенных пунктов, в которых располагаются войска противника.

Приказ Ставки ВГК выполнялся командованием Западного фронта неукоснительно. 29 ноября Жуков и Булганин сообщили Сталину и Шапошникову, что в дивизиях и полках началось формирование команд охотников, на территорию, занятую противником, разведорганами особого отдела направлены диверсионные группы, общим числом до 500 человек, армиям выделены по эскадрилье самолетов Р-5 и У-2; всего 45 самолетов. К концу ноября сожжено и разрушено 398 населенных пунктов, из них: в 30-й армии — 105, 16-й — 113, 5-й — 55, 33-й — 17, 43-й — 24, 29-й — 52, 50-й армии — 32 пункта.

Но даже эти меры не останавливали противника, который, пытаясь выйти на ближние подступы к Москве, усиливал нажим на войска Западного фронта. 20 ноября в штаб группы армий «Центр» поступила директива Верховного главнокомандования вермахта:

«Целью операции на северном фланге ГА (группа армий. — Авт.) „Центр“ должно быть уничтожение противника в районе г. Клин путем двойного охвата. Для этого северный фланг действующих здесь моторизованных войск по достижении дороги Клин — изгиб р. Волга восточнее ст. Редкино должен быть повернут на восток, в то время как силы, наступающие южнее, продвигаясь сначала к востоку, через район Истра в направлении район Солнечногорский, содействовали успеху наступления северной группы. Обеспечение этой операции с востока должны взять на себя другие моторизованные соединения (например, смененные под г. Калинин).

По завершении этой операции планируется путем взаимодействия сил, участвующих в наступлении на обоих флангах, прорвать фронт пояса обороны Москвы по обеим сторонам автострады. Наступление в направлении Ярославля предусматривается в том случае, если после завершения этой наступательной операции по прорыву пояса обороны Москвы в распоряжении будет иметься достаточное количество сил».

Противнику удалось оттеснить войска 30-й армии к Волге, а южнее Волжского водохранилища — на рубеж восточнее Завидова, Ямуга. Это позволило врагу развить успех на клинском направлении. 23 ноября части 56-го армейского корпуса 3-й танковой группы захватили г. Клин, вынудив отойти войска 16-й армии. В результате между 30 и 16-й армиями образовался разрыв и создалась реальная угроза прорыва обороны Западного фронта и обхода противником его правого крыла. В руки немецкого командования попала оперативная карта штаба Западного фронта, что позволило ему сделать вывод, что советское командование «планирует оставить район к западу от канала им. Москвы и вновь занять оборону на линии Яхрома — Солнечногорск — Истринское водохранилище. Сильные минные заграждения и преграды различного рода, встречаемые войсками 3-й танковой группы, подтверждают данные этой карты».

Жуков, в условиях отсутствия резервов и возможности перебросить сюда какие-либо части с других участков фронта, где тоже велись напряженные бои, решил для устранения разрыва создать из левофланговых соединений 30-й армии и правофланговых соединений 16-й армии временную оперативную группу под командованием генерала Ф. Д. Захарова. Ей была поставлена задача во что бы то ни стало задержать противника, не допустить его прорыва на Дмитров и Яхрому.

Не лучше складывалась обстановка и на левом крыле Западного фронта. 21 ноября части 2-й танковой армии генерала Г. Гудериана прорвались к Сталиногорску (Новомосковск), обойдя Тулу с востока. В результате возникла угроза прорыва врага на Каширу. Однако к этому времени он действовал уже на пределе возможного. Генерал Ф. Гальдер в этот же день отмечал: «Войска совершенно измотаны и не способны к наступлению… Фон Бок сравнивает сложившуюся обстановку с обстановкой в сражении на Марне (сражение между французскими и немецкими войсками на реке Марна в июле — августе 1918 г. в ходе Первой мировой войны. — Авт.), указывая, что создалось такое положение, когда последний брошенный в бой батальон может решить исход сражения».