старых запасов дымных порохов хватало на изготовление полутора десятков тысяч 500-килограммовых бомб. И великий князь был отнюдь не против такого хода событий, поскольку без новых громких побед количество ассигнований на авиацию могло пойти вниз. А в случае со столь тяжелыми боеприпасами недостаток мощности подобного взрывчатого вещества попросту компенсировался его количеством.

Но самую большую радость и одновременно озабоченность вызвали посыпавшиеся, как из рога изобилия, заказы на технику. Причем речь в данном случае шла отнюдь не об одних только аэропланах. Так заказ на поставку в ближайшие два года полутора десятков тысяч автомобилей и мотоциклов пожелало разместить на отечественных заводах ГВТУ. И если с отгрузкой в войска потребного количества двухколесной техники тот же «Мотор», при должном снабжении потребными материалами, мог вполне справиться, то с автомобилями выходил затык. Имеющихся в стране мощностей могло хватить на выполнение, от силы, половины озвученных планов. В результате, начала просматриваться потребность расширения существующих или устройства новых автомобильных заводов. Как частных, так и государственных. И тут владельцы «Мотора», «Русского автомобильного завода И. П. Пузырева» и «Нижегородского завода сельскохозяйственной техники», оказались вне конкуренции. А как могло быть иначе, если прогнозируемые цены на будущие автомобили, поступившие в ГВТУ от их ближайших возможных конкурентов, почти в три раза превышали те, по которым поставки осуществлялись в данный момент? Да там одна только закладываемая чистая прибыль с каждого проданного автомобиля превышала цену рижского «Обер-мотора»! Вот по итогам рассмотрения в Военном министерстве заявлений, полученных от частных предпринимателей по вопросу постройки автомобильных заводов и последующей поставки с них в войска автомобилей, два из трех новых производств предстояло возвести товариществу на вере сложившемуся из числа совладельцев указанных выше компаний. Именно благодаря их труду к концу 1917 года в стране появились «Нижегородский автомобильный завод» и «Казенный завод военных самоходов», чьей основной продукцией должны были стать полуторки, выполненные на базе Руссо-Балта А24/40[2]. Трехосное шасси последнего оказалось слишком уж сложным для действительно массового производства и требовало очень хорошего ухода со стороны водителя, отчего было принято решение упростить более массовую модель, сделав ее двухосной.

А что же сами авиаторы? Естественно, не остались обделенными заботами и они. Михаил еще с лета фактически поселился в Гатчине, где принимал самое активное участие в перестройке ремонтных мастерских воздухоплавательного парка в полноценный авиационный завод, с параллельным налаживанием производства У-3, как на месте, так и в авиационных мастерских «Балтийского судостроительного завода». Алексей же так и продолжил практически безвылазно сидеть в Нижнем Новгороде, где к многочисленным вопросам постройки сотен новых аэропланов добавилась головная боль в виде возведения с нуля нового двигателестроительного завода. Причем, не такого никчемного, как «Гном» или «Русский Рено», выдававших не более сотни авиационных моторов в год, а настоящего гиганта по нынешним временам, способного ежемесячно поставлять до тысячи силовых агрегатов разных типов, как на авиационные, так и на автомобильные предприятия. А в середине декабря, по итогам визита в Россию Поля Думерга — экс-президента Франции, занимающего ныне должность сенатора, на него еще свалился огромный и, конечно же, тоже очень срочный заказ дозревшего до правильного решения второго союзника, чья авиация никак не могла оправиться от потерь, понесенных в боях с немецкими истребителями. И это притом, что здравомыслящие люди еще в начале лета четко осознали всю жизненную необходимость самого тесного сотрудничества с представителями русской авиастроительной промышленности!

Но мало было всего этого творящегося бардака, связанного, как с созиданием нового, так и с добычей потребных ресурсов для этого самого созидания! Терпящие одно военное поражение за другим немцы принялись вливать во взращенные за многие годы революционные кадры столь огромные средства, что в феврале 1916 года даже на «Моторе» и «Пегасе» произошли первые со времен пуска этих предприятий стачки. Пусть они носили экономический характер и не имели никакого политического окраса, данный звоночек оказался очень тревожным. Если уж даже на этих предприятиях, где условия работы и оклады рабочих являлись весьма достойными, произошли подобные события, то, что же творилось на сотнях других заводах и особенно в изобилующей революционными массами столице? И какое продолжение революционных выступлений можно было ожидать в связи с явным затягиванием войны?

Не прекращающиеся стачки, десятки погибших в столкновениях с армией и полицией, многие тысячи отправленных на фронт бузотеров из числа опытных рабочих и, как результат, постоянный срыв выполнения военного заказа стали основной чертой функционирования промышленности Петрограда на весь 1916-й год. Хотя все могло быть намного хуже, как в целом в России, так и на предприятиях Нижнего Новгорода в частности. Причиной же куда большей стойкости общества к революционным воззваниям стали успехи русских войск в войне, называемой в среде немалого числа рабочих не иначе как оборонительной. Ведь в данном ходе истории не случилось Великого отступления с его поистине невосполнимыми потерями и повсеместным падением морального духа даже в среде офицеров. Да, на фронтах велись тяжелые бои. Да, многие сотни тысяч пали в отгремевших сражениях или попали в плен. Да, инфляция продолжала давить на кошельки рабочих и крестьян. Вот только цифры и сроки стали совершенно иными, нежели в истории известной лишь троим. Потому, когда в составе начавших повсеместно сформировываться Военно-промышленных комитетов не случилось большинства выборщиков из числа рабочих-большевиков, чьи позиции слишком сильно пошатнулись на фоне меньшевиков и оборонцев, страна получила еще небольшую отсрочку того социального взрыва, что мог привести к началу революции.

Следящие за успехами русских войск люди большей частью попросту не принимали душой воззвания большевиков отвергать всякую деятельность, связанную с поддержкой международной бойни. А проведенная демобилизация всех ратников 2-го разряда, на смену которым пришли молодые призывники 1915-го года, и возвращение отцов семейств обратно в мирную жизнь еще больше способствовало снижению градуса напряжения. Именно это позволило русской промышленности преодолеть 1915-й год без лишних потрясений, сдвинув выплеск накопившегося недовольства на 1916-й год, когда самый тяжкий этап кризиса нехватки вооружения и боеприпасов минул, и армия принялась наращивать свою мощь для очередных свершений.

Начались поставки сотен тысяч винтовок из США, Японии, Англии и Италии. Вышли на совершенно новые уровни производства патронные заводы и производители снарядов. Существенно возросло число отгружаемых в войска полевых трехдюймовок. И, наконец, появилась возможность применить с максимальной пользой сотни доселе лежавших в крепостях мертвым грузом 6-дюймовых осадных орудий. Слишком тяжелые и устаревшие они, тем не менее, обладали немалой огневой мощью и, будучи доставленными к передовой, могли обрушить на противника невероятно губительный огонь. Если прежде перевозить их виделось сущим мучением, то с появлением на вооружении армии первых серийных образцов бронепоездов и железнодорожных артиллерийских установок заводской выделки, эта проблема оказалась решена, что изрядно