Позади нее послышались быстрые приближающиеся шаги. Внутри девушки все замерло, но она не повернула головы. Молодой человек в светлом пальто поравнялся с ней.

– Прошу прощения, сударыня, – мягко проговорил он и слегка приподнял шляпу в знак приветствия. – Вы не поможете мне? У меня, знаете ли, такое ощущение, что я немного заблудился. Первый раз в Москве…

Варвара Алексеевна остановилась. Ее взгляд встретился с глазами молодого человека. Он был хорош. Чрезвычайно хорош. Наверное, таким и должен быть маравихер. И произойди их знакомство при иных обстоятельствах, Варвара Алексеевна не поручилась бы за последствия. В омуте этих голубых глаз можно было потонуть безвозвратно.

– А что вы ищете? – спросила она.

Молодой человек рассмеялся:

– Что я ищу? Того же, что и все, полагаю. Счастья, любви, гармонии. Женщину, с которой можно было бы идти по жизни рука об руку, наконец. Прекрасную женщину. Такую, как вы, например. – Он словно спохватился, устыдившись собственной бестактности, и, согнав улыбку с лица, продолжил совсем иным тоном. – Ну а если серьезно, мне нужно пройти…

Змей так и не закончил заготовленной фразы. В воздухе отчетливо повеяло опасностью. Он ощутил это изнутри. Оглянулся. По тротуару к ним приближался тот самый возница, что привез девушку к Красным Воротам. Он скучающе изучал витрины магазинов, но походка паренька не была праздной. И больше всего Змея насторожила заложенная в карман полупальто правая рука кучера.

По противоположной стороне улицы шли мужчина и женщина. Он не обнимал ее. И она больше не смеялась. Более того, Змей заметил, что оба они частенько поглядывают в его сторону. Коротко, ненавязчиво, но все же поглядывают. Больше никого у Красных Ворот не было.

– Что же вы замолчали? – как из тумана прорвался к Змею голос Варвары Алексеевны. – Куда вам нужно пройти?

Он быстро взглянул ей в глаза. Но уже совсем иначе. И увидел в них то, чего, по мнению маравихера, быть не должно. Девушка смотрела на него не как потенциальная жертва. Она смотрела как охотник.

Змей оттолкнул ее двумя руками и бросился через дорогу к Андреевскому проулку. На ходу выхватил из кармана оружие.

– Стоять! – прозвучал сзади грозный и требовательный оклик.

Змей быстро обернулся. За ним бежал молоденький прыщавый кучер. Маравихер выстрелил, но промахнулся. Шпик вскинул в ответ свой револьвер. Грохнул выстрел. Змей инстинктивно пригнулся. Краем глаза он видел, как усатый господин, бросив свою даму, устремился ему наперерез. И он был вооружен. Павел развернулся всем корпусом в его сторону, но спустить курок не успел. Усатый кинулся ему под ноги и ударил «наганом» под коленную чашечку. Змей взмахнул руками, рассчитывая удержать равновесие. Мужчина резко дернул его за штанину. Оружие предательски выскользнуло из пальцев маравихера и с глухим стуком приземлилось на булыжную мостовую. Усатый ударил его в живот, а подоспевший на подмогу ряженный в кучера парнишка рубанул ребром ладони по шее. Змей кулем повалился на тротуар. Руку его взяли на излом и впечатали лицом в булыжники. До боли прикушенная губа лопнула, и во рту появился металлический привкус крови. Сопротивление Змея было недолгим.

Варвара Алексеевна, прикрыв рот ладошкой, с ужасом наблюдала за происходящим на мостовой. Странно, но в душе шевельнулось что-то похожее на жалость по отношению к молодому человеку в светлом пальто. Петр Лазаревич описывал его как расчетливого и опасного преступника, но эти глаза, этот мягкий обволакивающий голос… Варваре Алексеевне трудно было поверить, что он способен на хладнокровные поступки.

Змея поставил на ноги Кирилл Игнатьевич, но по-прежнему жестко держал за спиной обе его руки. Из прикушенной нижней губы по подбородку Павла стекала кровь.

– Он все-таки, Кирилл Игнатьевич? – ряженный в кучера шпик пристально всмотрелся в лицо Змея.

– Он, родимый. – Кирилл Игнатьевич криво ухмыльнулся. – Хорошо сработали, Платоша. Его благородие будет доволен. Давай-ка веди этого фрукта к своей пролетке. В отделение повезем.

– А барышня как же? – Платон кивнул в сторону неподвижно стоящей на тротуаре Варвары Алексеевны.

– И барышню с собой возьмем. С ней Петр Лазаревич наверняка тоже поговорить захочет.

Кирилл Игнатьевич подтолкнул Змея в спину.

– Ну топай, топай уже, – грозно распорядился он.

Змей подчинился. По пути к пролетке он не удержался и покосился на Варвару Алексеевну. Девушка была хороша. В первую минуту он как-то и не обратил на это внимание. А теперь… И угодно же было судьбе распорядиться так, чтобы он спалился именно на такой красотке. Жаль, очень жаль…

Его посадили в экипаж. Кирилл Игнатьевич разместился рядом. Дуло его «нагана» уперлось Змею под ребра. Платон занял место на козлах. Тут же подкатила вторая коляска. В нее сели Варвара Алексеевна и та женщина, которая исполняла роль возлюбленной Кирилла Игнатьевича.

– Это что же, Капитолина Михайловна? Это вы сами к нам пожаловали?..

Хозяин ночлежки, расположенной в одной из хитрованских трущоб, со скрипом отворил дверь своей каморки.

Капитолина Вайсман, стоявшая за спинами двух молодцов, перекрывших своими плечами дверной проем, молча кивнула.

Светловолосый храп выдвинулся вперед и, схватив хозяина за грудки, выволок его в коридор.

– Не делайте мне ничего. Я… – начал лепетать хозяин, но мощный удар кулачища одного из здоровяков повалил его на прогнившие доски пола.

Хозяин пытался приподняться, но новый удар вновь опрокинул его на спину. Наконец, задыхаясь и испуганно прикрываясь выставленными вперед руками, он сумел-таки подняться.

– Что ж вы, дьяволы, делаете? – прошепелявил хозяин щербатым ртом, сплевывая кровь через прореху в ряду передних зубов.

– Ты сейчас кого свистал, когда нас в окошко разглядел? – светловолосый храп выдвинулся вперед, угрожающе постукивая здоровым кулачищем о раскрытую ладонь.

– Да никого, – едва слышно простонал хозяин хитрованского особняка.

– Я тебе покажу никого, балда! Хочешь еще моих тумаков отведать?

Побитый с мольбой поглядел на Капитолину.

– Не хочу, как есть говорю. Не хочу я. Пощадите. Никому ничего не сказал я…

– Оставь его, Гоша! – приказала Вайсман.

– Ух, так бы и расписал харю твою, – не унимался храп. – Говори, где Гайна прячешь?

Атлет склонился над потерпевшим, который при упоминании особы, разыскиваемой Вайсман, весь как-то съежился.

– Я разве прячу? Что вы, в самом деле, с ума сбрендили? На кой ляд мне эту рвань покрывать? Только он небось и сам, почуяв чего, уйти мог…

– Ты лясы-то не точи. Говори, где он у тебя. А коли ушел, так все одно твоя вина будет, – продолжал напирать на хозяина светловолосый богатырь.