– Кто там? – Вопрос прозвучал тише шелеста листвы.

За дверью послышался чей-то тревожный голос, но Серебрякова уже не могла разобрать, кому именно он принадлежит.

«Зачем я закрыла дверь?» – стучало в ее голове.

Предприняв очередную, увы, безрезультатную попытку подняться на ноги, Лилиана вскрикнула.

Внезапно ее тело обмякло, Серебряковой показалось, что она стала легче пушинки. Конечностей Лилиана не чувствовала, зрение пропало, глаза смотрели в непросветную тьму, а через пару секунд пропал и слух. Серебрякова догадалась: у нее обморок без потери сознания. Раньше, когда она делала первые шаги в кинематографе, подобные инциденты случались довольно часто, в основном из-за недоедания. Серебрякова, сколько себя помнила, постоянно терзала свое тело всевозможными диетами.

«Не похоже, чтобы этот обморок был вызван чувством голода, скорее всего, я больна… больна тяжело и неизлечимо».

Лилиана увидела перед глазами прыгающие серые точки, минуту спустя услышала знакомый звон, свидетельствующий, что обморочное состояние проходит.

– Я буду на площадке через пять минут. Прекратите стучать!

«Господи, что же делать, как быть?»

От мысли о неизлечимой болезни Лилиану бросало в дрожь. Женщина не хотела думать о страшном диагнозе, но состояние здоровья, ухудшающееся день ото дня, свидетельствовало о правильности ее догадок.

Больше всего Серебрякова боялась умереть. Она не хотела отправляться на тот свет, ей слишком рано наносить визит господу! Еще в течение многих лет она должна… обязана находиться на грешной земле.

Самым правильным, а главное, разумным решением в создавшейся ситуации был бы визит не господу, а врачу. Эскулап, проведя всевозможные анализы и выяснив причины ее недомогания, назначил бы лечение, но Серебрякова шарахалась от медиков, как от чумы. Ей казалось: как только доктор возьмет в руки результаты анализов, то сразу вынесет ей неутешительный приговор. Лилиана не могла допустить, чтобы ее уши услышали страшную новость.

«Нет, нет и еще раз нет, к врачу я не пойду! Если мне суждено скоро умереть, медики не помогут».

Единственное, в чем Серебрякова была уверена на все сто, это в кратковременности мучений. Она точно не станет терпеть усиливающуюся боль, она будет действовать решительно! Когда здоровье не позволит ей выходить на съемочную площадку, Лилиана покончит со всем раз и навсегда. Лучше проглотить десяток снотворных капсул, чем долго и мучительно отбывать в мир иной.

Приведя лицо в порядок, актриса встала и твердой походкой вышла из гримерной.

Тем временем на площадке Нателла стояла рядом с осветителем, давая мужчине указания, как правильно установить свет. Тот лишь молча кивал. Нателла прекрасно знала: правильно поставленное освещение – это минимум пять-семь лет долой. Поэтому Стальмакова никогда не позволяла себе орать на осветителя, напротив, актриса с завидной регулярностью преподносила мужчине маленькие презенты в виде дорогих бутылок коньяка или эксклюзивной косметики для супруги Максима.

– Котик, основной свет дай на камеру, а…

– Нателла, ради бога, Максим знает свою работу, – Ручкин кипел от негодования.

– Вчера свет был поставлен ужасно! Я выглядела, словно старуха Шапокляк, под глазами были видны мешки, и кожа на лице…

– Макс делает все, что можно, в конце концов, он не волшебник.

– Ошибаешься, он волшебник, маг, кудесник, и я хочу выглядеть великолепно!

– Черт возьми, ты играешь сорокалетнюю женщину, а не девочку-подростка. И почему у тебя опять на голове прическа, я же сказал, для этой сцены мне нужны зачесанные назад волосы.

– Я не хочу походить на уродку. Лоб останется закрытым!

– Идея Карповна, немедленно исправьте.

Гримерша подошла к Стальмаковой, но актриса вытянула вперед руку.

– Нет!

– Что – нет?

– Я не стану зачесывать волосы назад, так я выгляжу старше.

– Нателла!

– Почему нельзя оставить как есть, не понимаю…

– Вот именно, не понимаешь, в последнее время ты вообще ничего не понимаешь! Нателла, девочка моя, не забывай, я режиссер, и ты будешь все делать так, как говорю я. Мне плевать, какая прическа тебя старит, а какая нет, мы снимаем не твой бенефис. Поэтому будь добра следовать моим указаниям.

Стальмакова сжала кулаки, позволив Идее Карповне заняться ее волосами.

На площадке появилась Серебрякова.

– А мы и не ждали, – усмехнулся Ручкин, – какого дьявола ты не открывала дверь?

– Кружилась голова, не могла подняться с кресла.

Стальмакова скривила губы в усмешке, обратив внимание на то, что Лилиана выглядит ужасно: бледное лицо, воспаленные глаза, трясущиеся руки, да и вообще, Серебрякова чересчур зажата. Не в силах отказать себе в язвительном замечании, Нателла пропела:

– Лилиана, дорогая, ты сегодня выглядишь потрепанной. Бессонная ночь?

Меньше всего Серебряковой хотелось выслушивать саркастические высказывания своей заклятой соперницы. Чувствуя, как сжался желудок, Лилиана довольно-таки равнодушно бросила:

– Нателла, ты, как всегда, права. Ночка выдалась будь здоров, глаз не сомкнула.

– Бедняжка, мучает бессонница?

– Почему сразу бессонница, существует много причин, из-за которых люди бодрствуют ночами.

Нателла хмыкнула:

– Интересно узнать, какие? Подшивание старых журналов или, может, ты раскладываешь пасьянсы? Только прошу, не говори, что ты гонишь по ночам самогон.

– Не угадала.

– Тогда поделись.

– А ты не знаешь? – Серебрякова придала лицу удивленное выражение. – Впрочем… откуда тебе знать, я слышала, у тебя большое горе, новый бойфренд сделал ручкой? Мне так жаль, дорогая! Не переживай, я всегда считала, что он тебе не подходит, слишком уж молод, таким подавай свежее тело.

Идея Карповна переглянулась с Мариной. Помощница режиссера, наплевав на советы врачей – пару дней отлежаться дома, – стояла с перебинтованной головой позади Ручкина и с неподдельным интересом наблюдала за словесной перепалкой актрис.

Те, кто находился рядом с Нателлой, отметили, что даже под толстым слоем грима кожа ее лица приобрела красноватый оттенок. На шее у Стальмаковой выступили бордовые пятна. Метнув убийственный взгляд на Лилиану, она фальшиво удивилась:

– Бросил меня? Денис? Интересно, откуда такая информация?

– Люди говорят.

– Больше их слушай, у нас с Денисом полная гармония и взаимопонимание, мы не собираемся расставаться. А касательно молодого тела… это ты у нас напоминаешь протухшую селедку, и…

Марина хотела вмешаться, но, неожиданно для всех Лилиана громко рассмеялась: