– Консул Ганнон собственной персоной и со свитой.

В числе приближенных мелькнула Аврора.

– Он такой огромный! Чем его кормили? – поинтересовалась Нелли.

– Тем же, что все едят, – Цицерон повернулся к брату. – Есть к чему стремиться! А, Нума?

– Ты нервничаешь! – обрадованно сообщила Нелли, прочитав наконец чувства Цицерона. – И поэтому пытаешься шутить.

– А ты? – посерьезнел Цицерон.

– Я абсолютно спокойна, – сказала Нелли притворно.

В этот момент консул махнул лапой, создав в зале небольшой порыв ветра. Мыши рядком уселись вдоль его хвоста.

Прокус поднялся с места, поправил ожерелье и произнес:

– Начнем!

И сел.

Нелли еще во время прошлого посещения Зала Сияния заметила немногословность главного декуриона.

Вперед вышел один из находившихся в ротонде – худой крепкий крыс с бурой полосой вдоль хребта. Кончик его хвоста скривился. Видимо, был сломан.

– Мы все обсудили, – начал он громко. – Нарушители закона Нумена перед вами.

Теперь Нелли и Нума превратились в мишень, на которую устремились все взгляды. Нелли показалось на секунду, что резко включили прожекторы: она и ее товарищ по несчастью оказались в перекрестье обжигающих лучей.

– Есть возможность в последний раз выслушать защиту и обвинение. И убедиться в правильности наших намерений, – продолжал декурион. – Спрашивайте.

Варрий немедленно вскочил.

– Человеку, не принявшему законы Нумена, не место среди нас! Ты – убийца! – закончил Варрий, глядя на Нелли. И сел.

Все зашумели.

– Это вопрос? – тихо спросила Нелли у Цицерона. Он успокаивающе повел лапой.

Худой дождался тишины и обратился к Нуме:

– Зачем ты пошел к фламинам, Нума?

Толстяк застыл, но глазами моргал. Нелли тихонько толкнула его.

– Выручить Нелли, – выдохнул он. – Ее долго не было. Я подумал, пора бы ей выйти.

– Ты знал, что никто не может побывать в храме и вернуться? Даже если это произошло случайно. Попавший туда должен там и остаться.

– Мне там не понравилось, – сказал Нума и зажмурился.

– Ты знал, что фламины будут недовольны, и что твой поступок приведет к неприятным последствиям?

– Нелли – хорошая крыса, – убежденно заявил Нума, не открывая глаз.

Место худого декуриона занял Красс, полководец.

– Причина его глупости – доброта, – сказал он. – Судьба Нумы известна. Но нас всех интересует один вопрос: как сами фламины не удержали их в храме? – Красс посмотрел прямо на консула. – Фламины не смогли или совершили ошибку? Это подозрительно. – Красс обернулся к залу. – Не прохудились ли сферы фламинов? Не утеряли ли они разум?

– Это он кому вопросы задает? – не унималась Нелли. Она не могла понять процедуру суда. Цицерон шикнул на нее.

Красс молча обошел ротонду, давая присутствующим возможность обдумать его вопросы, и остановился перед Нелли, встал спиной к ней.

«Опять ничего не будет видно!» – расстроилась Нелли, но тут до нее дошло, что Красс загораживает, прячет ее от консула.

– В жалобе фламинов сказано, что двухцветная не имеет права находиться среди крыс, так как является оружием, принадлежащим только фламинам.

«Ого!» – прошептал Нума.

– А мы знаем, что девочка не хотела: первое – стать крысой, второе – стать крысой в сетях фламинов, третье – стать оружием. Это провалившийся эксперимент фламинов! Результат их долгого скатывания к прямому насилию.

– Да, мудрости здесь не наблюдается, – спокойно сказал Прокус со своего места.

По залу пробежал говор обсуждения.

Красс опять обошел ротонду и, добравшись до Нелли и глядя на нее, громко спросил:

– Владеешь ли ты оружием, которое получила? Или оно владеет тобой? Не случится ли так, что в пылу гнева, или под гнетом печали, либо желая развлечься, ты воспользуешься опасной игрушкой?

Первое, о чем Нелли подумала, не зажмуриться ли ей, как сделал Нума? Но Красс смотрел на нее так внимательно и так терпеливо ждал нужных слов, что она не позволила себе оказаться бестолочью.

– Вы говорили, я должна измениться. Да, я не та, которая… попала сюда много дней назад. Да, я была у фламинов и… стала другой. Хотя я была человеком, могу… сдерживать себя.

Красс с облегчением вздохнул и продолжил:

– Жалеешь о чем-либо? Держишь ли на кого обиду?

Нелли и хотелось бы бросить угрожающий взгляд на Аврору или на Варрия, но она вовремя остановила порыв ребячества:

– Нет, полководец, я ни на кого не держу зла.

– Из кошки не вырастить тигра, а из человека не сделать крысу! – вскричал Варрий.

– Это верно, – вступил Цицерон. – Так пусть остается человеком. Это и хорошо.

Зал зашелся возмущенными возгласами и непониманием.

– Могу я сказать? – поклонился Цицерон Прокусу.

Все замолчали.

Декурион кивнул. На его морде появилось выражение нескрываемого удовольствия.

– Я начну… немного издалека, – сказал Цицерон. – Но, обратите внимание, хвост проблемы из лап не выпущу!

Полководец Красс, тоже пряча в усах улыбку, по-свойски сел на скамью рядом с Нелли. Ей пришлось подвинуться.

– Мера цельности, – начал Цицерон, – то есть мера взрослости и воспитанности любого ярко выраженного индивидуума определяется в этом мире, к сожалению, его согласием выполнять законы и соблюдать правила, которые пишет большинство той группы, в которой находится индивидуум. А большинство, как мы знаем, и опять-таки к сожалению, состоит, в основном, из неиндивидуумов.

Нелли нахмурила лоб, пытаясь уловить смысл сказанного Цицероном: опасно для нее быть индивидуумом или нет?

– Но именно неиндивидуумы склонны объединяться в группы. В стаи! – Цицерон сказал это с воодушевлением. – Почему? Потому что они, по большей части, инертны и склонны к пассивному существованию. А в группе, как известно, переносить опасности существования легче.

Красс кивнул, соглашаясь. Нелли пожалела, что пропускала уроки философии.

– Матерью устроено так, что индивидуумов, мыслящих свободно, живущих на грани жизни и смерти, всегда меньше, чем неиндивидуумов, – Цицерон склонил голову, будто сожалел о чем-то. – И это, несомненно, правильно, потому что активность индивидуумов имеет, в основном, разрушительные последствия.

– Здорово вещает! – с восхищением сказал Нума, наклонившись к Нелли. – Я так не могу.

– Поэтому мнение бóльшей части неиндивидуумов является решающим и определяет общее поведение всех членов той или иной стаи. Но! – Цицерон поднял указательный палец лапы вверх и выдержал паузу. – Не секрет, что живительные энергии рождают только индивидуумы, а удерживают их только сильные стаи неиндивидуумов. Чтобы хранить, аккумулировать энергию жизни, группы неиндивидуумов создают правила и законы.