Нелли занялась кончиком своего хвоста. Она все равно потеряла нить рассуждений Цицерона.

– Точность исполнения законов всеми членами стаи закрепляется силой, – продолжал Цицерон. – Если она ослабевает, индивидуумы легко покидают границы действия силы. А это приводит к истощению энергии группы, затем к ее распаду и в конечном итоге к гибели.

Цицерон обреченно покачал головой.

– Таким образом, мы понимаем, что необходимо равновесие всех сил и энергий, – Цицерон вплотную подошел к ротонде. Получалось, что он говорил от имени тех, кто в ней находился. – Частично задачу равновесия решают такие индивидуумы, которые созданы для того, чтобы находить связи между группами, – Цицерон обернулся к скамье подсудимых. – Ибо природа прогресса такова, что необходимо устанавливать как можно больше связей между группами неиндивидуумов. Это, несомненно, увеличивает общую силу, концентрацию энергии и довольство всех членов нового сообщества.

– Ты понимаешь, о чем он говорит? – с сомнением спросила Нелли Нуму.

– Конечно. О тебе.

Нелли нахмурилась. Такой кашей, какую наварил Цицерон, она еще не питалась.

– Откидывать индивидуума, пробившего брешь в оболочке группы и тем самым ускорившего процесс ее движения к новым объединениям и завоеваниям, непростительно!

В зале одобрительно зашумели. Нелли поймала взгляд довольного Корнелия.

– Мы не можем, – продолжал Цицерон, – игнорировать тот факт, что появление двухцветной гостьи – скорее благо, чем зло. Хотя плоды этого блага еще не созрели. Но достаточно прислушаться к голосу разума, чтобы понять все преимущества выбора в пользу колонии.

По залу пронесся такой гул восхищения, что мышки подскочили, начали танцевать и прыгать. Кто-то из свиты прикрикнул на них, и они снова облепили хвост консула. Цицерон подошел к подсудимым и положил лапу на плечо Нумы.

– Что касается моего глупого брата…

– Его в любом случае отправят в Урбс! – прогромыхал консул. – Он достаточно крепок и сможет выполнить священный долг. Именем Нумена…

– Клещ тебе в ухо! – с досадой шепнул Цицерон.

Нума обреченно опустил голову. Красс поднялся, загородив Нелли. Зал замер.

– Нет! – крикнула Нелли, испугавшись за друга, и выскочила вперед полководца.

Варрия в этот момент странно качнуло. Все крысы повернули морды к Нелли.

– Что ты, человек, хочешь сказать? – произнес Прокус с деланным спокойствием, хотя в его голосе звучало напряжение.

– Нельзя наказывать за дружбу и выручку! – возмутилась Нелли.

– Она еще учить нас будет! – крякнул Варрий.

– Хотелось бы напомнить о законе выкупа… – вскричал Цицерон. Драгоценные мгновения, вырванные Нелли перед провозглашением вердикта, позволили ему найти лазейку.

– Да! – поспешила Нелли, совершенно не понимая о чем речь. – Закон выкупа, верно! За освобождение Нумы я отработаю любую повинность!

Цицерон охнул.

В зале повисла тишина. Никто не двигался, но Нелли чувствовала, как тонкие невидимые щупальца интереса, исходившие ото всех собравшихся, касаются ее, пытаясь пробиться сквозь шерсть.

– Нума и Нелли останутся! – сказал наконец Прокус. Он поклонился Ганнону и улыбнулся со всем почтением.

Варрий вскочил со своего места и метнулся к консулу. Ганнон медленно поднялся и со всей свитой направился к выходу. Мыши не стали устраивать пляски, а потянулись за хозяином в траурном молчании. Аврора, уходя вместе с консулом, несколько раз оборачивалась, пытаясь взглядом метнуть в Нелли молнию.

Прокус дождался, когда хвост процессии исчезнет в проеме, и подозвал триария Сефлакса.

– Дай ей книгу Фины, – показал он на Нелли.

Рыжий триарий и несколько стражников, дождавшись, когда зал освободился от зрителей, подошли к бывшим подсудимым.

– Идем! – сказал Сефлакс Нелли. – Я провожу тебя до твоего жилья.

Нелли очень хотела поговорить с Цицероном о «выкупе», но он схватил брата за ухо и быстро вывел из зала.

– Твой дом, – коротко сказал Сефлакс, когда стражники остановились перед пустовавшей пещеркой.

– Гостей можно приглашать? – спросила Нелли.

– Только не людей и не кошек, – абсолютно серьезно ответил триарий и удалился вместе с подчиненными.

елли досталась просторная пещера с выемками в стенах. Она прошлась по периметру. В углах кучками лежала трава, бумага, сухие веточки. «Надо попросить перьев у Элленики!» – подумала Нелли, решив вплотную заняться интерьером. Но это потом. Она никак не могла стряхнуть неприятное ощущение в груди: «Эти судилища доведут до нервного срыва!»

Во входном проеме показался стражник.

– Тебе, двухцветная, запрещено покидать пределы пага, – быстро заговорил он. – Все воины охраны входов предупреждены.

Стражник замялся. Постоял немного и спросил вполголоса:

– Ты… Коклесса, это… вскрыла?

– В каком смысле? – не поняла Нелли.

– В таком, что нарушила его шкуру и выпустила кишки, – пояснил входящий Цицерон. Стражник мгновенно исчез. – Могу я войти в жилище одинокой красавицы?

Тон Цицерона говорил о том, что он пытается загладить недавние разногласия. Нелли же былые недоразумения не интересовали.

– Ты ничего не чувствуешь? – спросила она, стараясь понять, откуда идет тонкая вибрация беды.

– Я чувствую, что ты обижена на меня, на Корнелия…

– Ерунда! Как я могу на вас обижаться? Я же чужая, пришлая. Вы не могли принять меня сразу. Это нормально.

– Нелли! – обрадовался Цицерон. – Давай с этой минуты официально называться друзьями?

– Называться или быть настоящими друзьями?

– Конечно, быть! – искренне воскликнул он. – Умеешь ты придираться к словам, красавица!

– Но мне не переплюнуть такого умника, как ты.

– Всем будет полезна дружба двух мудрецов! – расплылся в улыбке польщенный Цицерон.

Нелли нежно обняла философа. Но предчувствие беды не покидало ее.

– Что-то не так, – сказала она.

– Что, Нелли? – всполошился Цицерон.

– Не знаю. Только здесь, – она показала на грудь, – ноет.

– Такое раньше бывало?

– Видать, у фламинов чем-то заразилась.

– У фламинов можно заразиться только ненавистью!

– Откуда они появились, эти фламины?

– Прости, Нелли, но их создали люди, в Лабораториуме. Тебе, как человеку, их легче понять.