Мотнув головой, Таша заставила себя сделать шаг, затем еще один. Глупому организму нельзя давать послаблений — ляг она сейчас спать, и тело уверится в том, что рана все еще существует. Зато если заставить мышцы работать, они быстрее свыкнутся с мыслью о собственном здоровье.

Здоровяк, связанный несколько беспорядочно, но достаточно надежно, сидел, привалившись спиной к массивному замшелому валуну. Кожа куртки потемнела от крови, мох под воином из серо-желтоватого стал багровым. Никто из охотников, разумеется, и не подумал о том, чтобы перевязать раненого. Если бы она распорядилась — тогда, может, кто-то и позаботился бы о пленнике. Но Таша как-то упустила это из виду, не подумала об этом, а смерды без прямого приказа не намеревались даже приближаться к тому, кто только что убил их односельчанина. Если бы он истек кровью и испустил дух, никто из них не выказал бы огорчения.

Таша на мгновение задумалась. Лечить — значит потратить время. Не лечить… с него станется потерять сознание или вообще умереть во время допроса. Вздохнув, она извлекла из ножен короткий бритвенно-острый кинжал и принялась неспешно резать упрямую сырую кожу куртки, постепенно открывая рану. Укол шпаги не делал ей чести как фехтовальщице — лезвие прошло по касательной, сильно разорвав кожу, но такая рана не угрожала здоровью человека… разве что кровопотерей.

— Сейчас я затяну твою дырку, — буркнула она недовольно, коря себя за то, что поддалась совершенно неуместному сейчас состраданию. — Лежи спокойно, не дергайся.

— Не все ли равно, где умирать? — пробормотал он, тем не менее оставаясь неподвижным. — Здесь или в подвалах вашей ублюдочной Обители?

— Здесь я тебе умереть не дам, — дружелюбно улыбнулась Таша, но дружелюбие было настолько фальшивым, что этого не понял бы разве что слепой. В глазах девушки плескалась жгучая ненависть. Подумав, она тем же тоном добавила: — Если будешь дергаться, тебя придется оглушить. Мне это не помешает.

Казалось, воин и в самом деле раздумывал, не попытаться ли оказать сопротивление. Таша видела, как напряглись его могучие мышцы, пробуя на прочность веревки, — но такие путы удержали бы и медведя.

Позади раздалось нарочитое покашливание. Волшебница оглянулась — рядом стояли двое охотников.

— Что прикажешь делать дальше, госпожа? Уже темнеет…

Намек был совершенно ясен. Устали все… да и Дилана, если она и в самом деле ранена, не пойдет по лесу ночью, не рискнет. Проклятый здоровяк все-таки сделал то, что хотел, — выиграл время. Если его спутница и не сумеет оторваться от погони, то по крайней мере она получила время для отдыха.

— Разбить лагерь, выставить посты, — с обреченным вздохом приказала она.

— Да, госпожа, будет исполнено… — Лица охотников засияли от радости. — А наших мы перевязали, вы уж их посмотрите, волшебством своим попользуйте…

— Немного позже. Их раны не опасны, не беспокойтесь.

— Да, госпожа… конечно, госпожа…

Таша повернулась к пленнику и, приложив руки к липкой от крови коже, принялась плести заклинание исцеления. Постепенно магия оказывала свое благотворное действие — кровь перестала сочиться сквозь пальцы, плоть стянулась, оставляя на месте разреза длинный ровный шрамик.

— Может, еще и руку? — небрежно поинтересовался воин.

— Потерпишь… — Приводить в порядок его расплющенные пальцы Таша не собиралась. Во всяком случае, сейчас — позже, вероятно, для этого найдется время.

Плеснув на рану воды из фляги, она покачала головой — нет, нужно еще одно воздействие… или даже два. Считалось, что опытный маг способен вытащить раненого почти с того света, лишь бы он попал в руки целителя живым. Но процесс излечения шел тем дольше, чем опасней была рана, занимая иногда долгие часы. Девушка снова зашептала слова заклинания, чувствуя, как пальцы начинают мелко подрагивать — верный признак того, что сил остается все меньше. Исцеление в отличие от боевых стихийных заклинаний жадно пожирало жизненную энергию самого целителя — неизбежная и в высшей степени неприятная плата за использование магии крови. Пожалуй, прежде чем заняться ранеными охотниками, ей придется отдохнуть хотя бы несколько часов — иначе вполне можно потерять сознание… а допустить такое в присутствии простолюдинов ей очень не хотелось.

— Вот и все… — Она удовлетворенно окинула взглядом свою работу и довольно улыбнулась. Исцеление было проведено правильно и качественно, шрам выглядел хорошо зарубцевавшимся, не разойдется, не лопнет. — Теперь поговорим. Я бы хотела знать…

— Твои желания меня не волнуют. — Воин взглянул ей прямо в глаза, и она ощутила, что за этими словами не было бравады. Он и в самом деле намеревался молчать, готов был вытерпеть все пытки и даже встретить смерть с гордо поднятой головой. Но Таша была уверена — если он не совсем дурак, он как минимум хочет жить. Даже герои согласны погибнуть, только если это принесет пользу или хотя бы славу. — Я ничего тебе не скажу.

— Даже если я медленно отрежу тебе яйца?

Ни одна уважающая себя леди из высшего общества не позволила бы себе подобной грубости. Леди Таша Рейвен могла не только сказать подобное — без особых сантиментов она эту угрозу исполнила бы… не будь в ее арсенале более падежных средств.

— Хочешь стать евнухом, герой?

Она заметила промелькнувшую в его глазах искорку страха. Крохотную, видимую лишь тому, кто умеет наблюдать. Воин не боялся боли… но страх утратить свое естество оказался самую капельку сильнее чувства долга.

— Если это доставит тебе удовольствие… — ядовито ответил он.

На какое-то мгновение ей захотелось продемонстрировать пленнику, что ее слова — не пустые угрозы. Но Таша понимала, что пытка — бесполезная трата времени. Не будь она волшебницей, подобные методы оказались бы вполне оправданными — немного найдется героев, кому умелые руки палача не развязали бы язык… Настоящий умелец заставит любого — ну или почти любого — признаться в самых тяжких грехах. В том числе и в чужих. Но волшебнице не было нужды прибегать к подобным методам, действенным, но требующим немалого времени и, что важнее, не гарантирующих правдивость ответов. Многословность, готовность говорить не переставая — это да…

Оковы разума — заклинание довольно сложное даже для подготовленного мага. Не потому, что для него нужен какой-то особый талант — просто формула длинная и требует абсолютной точности. В своей жизни Таше приходилось накладывать оковы всего лишь с дюжину раз — и не более чем в половине случаев удачно. Путы разума, еще более сложное заклинание, превращающее жертву в послушного раба, ей вообще не удалось еще ни разу.

Она срезала прядь волос пленника, соскоблила лезвием кинжала немного уже запекшейся крови, нашла в своем дорожном мешке небольшую стеклянную чашку и принялась готовить смесь, начиная плести первую часть заклинания… опять задрожали пальцы, все-таки эта погоня здорово вымотала ее. Сейчас бы десять часов хорошего, спокойного сна… нет, сначала омовения, обязательно с горячей водой, сытный ужин и сон, долгий сладкий сон. Не в лесу у костра, а в мягкой постели.