– Неделю? – тут же переспросил Игорь Петрович.

– Ну да, – уверенно кивнул Орсон. – Ровно неделя. День в день!

– Но вы сказали, что вас высадили на следующий день после образования зоны. – Гелий Петрович пристально посмотрел на Камохина. – Или я ошибаюсь?

– Все верно, Гелий Петрович, – улыбнулся Камохин.

Ему была непонятна причина этих вопросов.

– Зона образовалась в ночь на десятое мая.

– Точно. Десятого мая в Центр поступило сообщение о том, что на окраине Кипешмы образовалась аномальная зона, а одиннадцатого утром мы уже были здесь.

– Заранее прошу простить меня за дурацкий вопрос. – Игорь Петрович чуть приподнял левую ладонь и свел вместе кончики большого и указательного пальцев. – Какое сегодня число?

– Семнадцатое. – Камохин посмотрел на часы. – Впрочем, уже за полночь, так что уже восемнадцатое.

– Восемнадцатое мая?

Камохин непонимающе хмыкнул:

– Естественно!

Игорь Петрович молча указал пальцем на стену, где Мария Тимофеевна повесила свой отрывной календарь. От которого она каждое утро аккуратно отрывала листок.

– По нашему календарю, наступило двадцать второе июня.

– Бамалама, – тихо произнес Брейгель.

– А год у вас, простите, какой? – обратился к квестерам Лев Иммануилович.

– Ну, не думаю, что стоит так далеко заходить, – улыбнулся Орсон. – Вряд ли мы могли разминуться на годы.

– И все же?

– Шестнадцатый, разумеется.

Лев Иммануилович удовлетворенно кивнул.

– Ну, вообще-то, разница больше чем в месяц – это тоже существенно. – Осипов озадаченно почесал кончик носа. – Интересно, что скажет об этом Ирина?

– Кто такая Ирина? – спросил Володя.

– Наш духовный лидер и наставник, – с самым серьезным видом ответил Брейгель.

Володя ничего не понял, но, дабы не выглядеть простаком, с умным видом сдвинул брови и едва заметно кивнул: мол, да, конечно, как же без духовного наставника.

– Слушайте! Вы тут все такие умные! А я вот ни фига не понял! – От недовольства Олег Игоревич даже ногой притопнул. – Как это может быть, что у них прошла неделя, а у нас – полтора месяца?

– По всей видимости, все дело в том, что там, наверху, где находились мы, и здесь, внизу, где живете вы, время течет по-разному, – очень спокойно ответил Осипов.

– По-разному, значит? – ехидно усмехнулся Самсонов.

– С разной скоростью, – уточнил квестер.

– И как же такое может быть? Вон солнце встает у нас над головой. – Олег Игоревич ткнул пальцем в окно, где в данный момент было темно. – И у вас оно так же встает. Или нет?

– Это называется временная аномалия, – все так же спокойно ответил Осипов. – Мы с подобным уже сталкивались.

– Кстати! – Брейгель чуть подался вперед и показал Самсонову указательный палец. – Временная петля – вещь куда как более неприятная. Можете мне поверить – я знаю, о чем говорю.

Олег Игоревич с недовольным видом сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. Он так и не получил ответ, который его удовлетворил бы, а потому имел полное право считать, что его попросту проигнорировали.

– По крайней мере, теперь ясно, почему мы не смогли найти выход из зоны, – заметил Орсон.

– И в чем проблема? – спросил Гелий Петрович.

– Когда мы поняли, что вертолет не прилетит, мы решили выбираться сами, – ответил Камохин. – Мы отправились пешком в ту сторону, где, по нашим расчетам, должен был находиться край свалки. Собственно, ведь в какую сторону ни идти, рано или поздно свалка должна была закончиться. А она не кончалась. Мы шли, а впереди были все те же самые груды мусора. Тогда Док придумал метить путь, по которому мы шли.

– Принцип мальчика-с-пальчик, – пояснил англичанин.

– Таким образом мы выяснили, что ходим кругами.

– А нельзя было порвать этот круг и пойти по прямой? – спросил Семен Семенович.

– Так мы и делали. Но в какую бы сторону мы ни шли, мы все время возвращались в исходную точку.

– Ну, не совсем в точку, но в одно и то же место, – уточнил Брейгель.

– Звучит, конечно, странно, но так оно и было. Мы угодили в пространственно-временную аномалию. Поэтому и вертолет не смог за нами вернуться. А потом появились бомжи.

– Отвратительные создания, – поморщился Орсон.

– Я думаю, они вылезли из нор, спрятанных под грудами мусора. Их было много, и намерения у них были далеко не дружелюбные.

– Скорее всего, они собирались нас сожрать, – заметил Брейгель. – Надо полагать, их обычное меню не отличается особым разнообразием.

– Мы не стали применять оружие против безоружных людей. Сделали только несколько предупреждающих выстрелов в воздух. Но бомжи не обратили на них никакого внимания. По всей видимости, они ущербны в своем развитии, и их интеллект…

– Ох, как же мне надоела эта политкорректность, – недовольно скривился Орсон. – Они не были ущербны! Это были настоящие психи! Они вели себя так, будто мозги у них превратились в кисель и вытекли через уши. Или же их съели тараканы, забравшиеся через уши в головы. Они были вооружены дубинками и железными палками. И они не разговаривали, а лаяли по-собачьи!

– Док, как всегда, несколько сгущает краски, – счел нужным пояснить Брейгель. – Бомжи, конечно, выглядели диковато, но вели они себя очень даже осмысленно. Мы для них были чужаками, и они устроили на нас охоту. По всем правилам.

– Наши сканеры засекли протяженные пустоты в глубине мусорной свалки, – продолжал Камохин. – И мы решили укрыться там от наседавших на нас со всех сторон бомжей. Мы спустились вниз по одной из нор, через которые они сами вылезали на поверхность. И подорвали проход, чтобы отрезать преследователей. Мы надеялись, что подземные ходы позволят нам выбраться за пределы превратившейся для нас в ловушку пространственной аномалии. И, как оказалось, не зря. Поверху мы не могли добраться до вашего дома. Мы даже не видели его.

– Увы, мы здесь тоже в ловушке, – удрученно развел руками Игорь Петрович. – Единственная дорога, ведущая в город, перекрыта провалом с жидкой грязью.

– В ней утонул мой автобус, – добавил для ясности Володя.

– К тому же эта грязь кишит наноботами. Способными… Ну, в общем, точно мы не знаем, на что они способны. Однако все мы тут избавились от хронических заболеваний и помолодели. Неделю назад Володя упал со стены и сломал ногу. Кости срослись за ночь. Сам я умирал от цирроза, но, как видите, все еще жив и чувствую себя замечательно.

– Гелий Петрович точно выглядит едва ли не моложе, чем в тот день, когда мы с ним виделись в последний раз. – Камохин кивнул на старого знакомого. – А было это… Лет восемь назад?