Ольку я еще увидела, через пару дней, когда я гуляла с малышами на улице она подошла ко мне и не глядя в глаза извинилась.

— Я не хотела налетать на тебя с претензиями, просто у меня все не складывается в жизни, пробормотала она торопливо, — Никак с личной жизнью не складывается, да и в Москве я пыталась зацепиться, и не получилось, вот и сорвалась на тебя. — А у тебя жизнь как роман, вот мне и завидно стало.

Мне нечего было ей сказать, утешать или давать советы я не умела, так ей это и не нужно, она уже взрослая и сама строит свою жизнь. К тому же у меня снова возникло чувство, что Олька делает это все нарочито, и я просто стояла молча, показав, что мне неприятен этот разговор, и продолжать его, нет смысла. Олька потопталась около нас минуту и ушла, и в тот же вечер уехала из Чудной деревни, и больше я живой ее не видела. Чудная деревня всегда была моей крепостью, местом, где мне всегда было хорошо, даже с Олькой и призраком Насти. Меня тревожило другое, неужели я настолько наивна, что не заметила черноты в душе Ольки. Может даже здесь живущие люди, которых я считаю, своей семьей желают мне зла, а я просто не вижу этого. Нина обещала, что этот год будет у меня спокойный, а что меня ждет дальше, если уже столько всего произошло. Никогда я не была авантюрной склонной к приключениям. Мне нравилось жить тихо неспешно, а судьба моя с этим, почему то не согласна и постоянно подкидывает мне свои выверты.

Несколько дней черные мысли буквально душили меня, я механически делала домашнюю работу и возилась с детьми, и стала часто ловить на себе тревожный взгляд Кира. Он беспокоился за меня, переживал совсем как взрослый. Надо что — то делать, я вспомнила русалочье озеро и решила, все — таки нельзя подозревать всех, — в желании делать гадости ближнему своему. Нужно просто жить и растить детей в любви и ласке, коли уж я взяла на себя такую ношу и не забивать голову чепухой.

Я должна вложить в них главное, как они проживут жизнь, будет зависеть, смогут ли они быть свободными в посмертии. Ведь я уже точно знала, что жизнь здесь на земле не означает, что смерть конечна, а является только переходом в другой мир.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

*** Валерий

В Чудной деревне Любава Светлова представляла семью знахарок, в которой испокон веков лекарками были только женщины. Долгие века они передавали дар по крови, жили одиноко, когда приходило время, находили себе ненадолго пару, что бы зачать ребенка. Как уж они так делали, но всегда рождалась девочка, которая со временем сменяла мать и также жила тем, что лечила людей. А затем династия прервалась, Катерина, последняя по крови, не смогла родить ребенка и взяла приемную дочь Любаву.

А с другой стороны деревушки недалеко у реки, как в противовес была еще династия знахарей с таким же укладом жизни, состоящая только из одних мужчин, и сейчас семью представлял молодой совсем еще Валерий. Только отличие в том, что пустили отца Валерия Александра Бурцева в Чудную деревню по местным меркам недавно, всего то чуть больше пятидесяти может семидесяти лет, кто б считал то такую мелочь и все жители до сих пор считали их пришлыми. Хотя род Бурцевых был очень древним и пока не прерывался и строго передавался от отца к сыну, а жили они рядом с Чудной деревней испокон веку. Тоже ведь никто не заморачивался никогда подсчетом всех лет жизни рода Бурцевых, зачем, ведь хвастаться перед кем то, еще было не принято, всех мужчин семьи, как полагалось, писали в родовые книги, а жили не то что рядом, но и недалеко в деревне Алексеевка. Алексеевка была даже намного древнее Чудной деревни, и это было единственным ее достоинством, кроме Бурцевых остальные жители в ней были обычные люди. Сильный дар, да сохранённый опыт предков вознесли Виталия сразу же на высшую ступень мастерства. Конкуренции между знахарями не было, Бурцевы как и прежде принимали больных в Алексеевке, да и жили они там же почти все время. Там же у них было большое подворье, а теперь Валерий отгрохал современную усадьбу, благо земли вокруг пустой было много. В наше время, когда народ массово схлынул в город, деревни умирали, и Алексеевка числилась такой же забытой и людьми и государством, да и по сути такой и являлась. Только здесь в округе было больше десятка, когда то больших, а нынче пустых поселков и деревень. А Чудная деревня для знахарей мужчин стала местом силы и отдыха, здесь же они хранили все свои знания, — это и книги и артефакты, накопленные поколениями. Валерий Александрович Бурцев, так он звался официально, но привык уже к тому, что все вокруг звали его знахарь Валерий, а близкий круг просто Валом. Отец его пожил долгую жизнь, но ушел по их меркам рано, быстро сгорел от непонятной болезни, вот такая ирония судьбы для потомственного лекаря. Вал был уверен, что отец знал, кто его убивает и за что. И никак до сих пор не мог принять того что отец не сопротивлялся, а покорно принял свою участь и Валу запретил искать причины его недуга и вообще лезть в это.

— Это мои грехи и мне ответ держать, а ты свою жизнь сам строй и не тяни за собой чужое прошлое, то, что тебя не касается, — говорил он, уже умирая.

Валерий тогда понимал, что отец, что то страшное сделал в своей жизни, и решил расплатиться за свои грехи сам, не перекладывая долг на плечи сына, возможно спасая его. Отец любил его, а иначе мог отдать жизнь сына взамен за свою. Вал знал, что так можно поступить, откупиться от должников родной кровью, подозревал, что отец должен был не обычным людям, с ними бы он легко справился, а видно черт его попутал связаться с нечистыми. Отец никогда не скрывал от Вала, что он фактически купил себе сына, он нашел подходящую женщину и договорился о рождении ребенка, щедро одарив ее деньгами. Вал совсем не помнил свою мать, она родила его и через год после рождения отдала отцу, уехав отсюда навсегда и не оставив адреса. У отца не было проблем с женщинами, наоборот