Раздосадованный, унитаз спустил воду.

– В маленькой ванной комнате ему одиноко, и у меня не хватает духу отослать его туда, – пояснил Селестен. – Ну да ладно. Не знаю, что вы забыли на улице в такой час, но, коль скоро вы здесь, мы все заслужили по чашечке горячего шоколада, правда? Что ты делаешь, малышка?

Джун сновала повсюду как у себя дома. Она успела открыть журнальный столик и теперь рассматривала пожелтевшую колоду карт.

– А вы умеете жульничать в карточных играх, месье? – спросила она.

– Нет! – явно заинтересовавшись, ответил Селестен Бурпен.

– Могу вас научить. Что скажете? Нам же нужно чем-то заняться, пока не закончится метель?

– Вы определённо прониклись духом Рождества, барышня! – И он разразился весёлым кудахтающим смехом.

В тепле и уюте недомогание Мангустины быстро отступило, и они с Чарли удобно устроились среди диванных подушек перед камином. Чарли осторожно положил руку ей на плечо, и она его не оттолкнула.

– Он кажется очень милым, твой Селестен Бурпен, – прошептал Чарли ей на ухо. – Почему все в Святых Розгах так его ненавидят?

Мангустина перевела взгляд на Джун – та, будучи начисто лишена свойственных местным предубеждений по отношению к их спасителю, радостно прятала карты в рукаве.

– Строго говоря, мы ненавидим не его, а то, что он собой воплощает. Он прекрасно ладит с Академией. И потом, он устроил свою жизнь, делая себя посмешищем, а это отражается на нас. Он… одним лишь своим образом жизни он стал пособником тех, кто так с нами обращается.

– Ах вот как? Но не его вина, что в Тэдеме такие порядки. Жизнь бы изменилась, если бы он остался на дне, довольствовался малым и подрезал деревья, облачившись в коричневую спецовку?

– Конечно, нет, – вздохнула Мангустина. – Но всё равно он меня раздражает.

– В любом случае Джун он нравится, – подытожил Чарли. Для него это был весомый аргумент.

В самом деле, Джун и Селестен Бурпен, не слыша ни словечка из разговора Чарли и Мангустины, с пеной у рта торговались.

– Мадемуазель, если вы выиграете эту партию, я доверю вам уход за своими единорогами.

– А зарплата-то хоть приличная?

– Превосходит ожидания.

– Ладно, тогда требую двойную ставку.

– Клянусь четырьмя шабашами, у вас деловая хватка!

– А у вас вообще нет шансов: я мухлюю гораздо лучше, чем вы!

Чарли наблюдал за ними, как вдруг за окном что-то загремело, словно в стекло ударили чем-то тяжёлым. От неожиданности все вздрогнули. Селестен вскочил с места.

– Это, наверное, сова: бедная, она разбила себе голову! Надеюсь, она жива! – Он торопливо открыл окно и изумлённо вскрикнул: – Что это у нас тут? Смотрите, да это же Книга мага!

– Точно, та самая, которую я стибрила у Чарли, – заявила Джун.

Чарли так и подскочил:

– Книга мага моей бабушки! – Он бросился к огромному фолианту, а тот в знак приветствия качнул кожаной обложкой с подобающим его возрасту достоинством. – Я уж и не надеялся снова тебя увидеть! – прошептал Чарли.

Старая Книга довольно затрепетала станицами. Выглядела она прекрасно. Значит, Книга мага всё же сбежала от патрульных, и это не выдумка Джун. Кроме того, очевидно, бабушка Чарли жива и, похоже, в добром здравии. Лучшего рождественского подарка, чем эта новость, нельзя и желать. Остаток вечера Чарли был почти в эйфории.

Селестен Бурпен больше ничего не сказал про Книгу мага, но, как заметил Чарли, поминутно на неё косился. Казалось, он… доволен? Испытывает облегчение? Трудно сказать. Наконец, так и не задав ни одного вопроса, Селестен от души потянулся:

– Уже поздно! Рождественский сочельник удался, но мне хочется спать! Столовая в полном вашем распоряжении, спокойной ночи, детишки!

И он ушёл, оставив их сидеть у мирно потрескивающего камина. Чарли снова устроился на диване рядом с Мангустиной – девочка уже спала, – подложив под голову Книгу мага вместо подушки. Не успел он устроиться поудобнее, как пришла Джун и втиснулась между ними. Во сне она постоянно ворочалась, и всё же для Чарли это была лучшая ночь за долгое время.

Селестен Бурпен разбудил их рано утром, чтобы они смогли незаметно вернуться в Святые Розги. Ночью у Мангустины был небольшой жар, но теперь она полностью оправилась. Увидев, что её состояние улучшилось, Чарли упокоился.

Селестен накормил их сытным завтраком из круассанов-улыбок и растущих у него в доме цитрусовых, потом проводил их до двери и ещё долго стоял на пороге и махал им вслед рукой:

– Удачи! Надеюсь, вас не поймают!

Когда они, сытые и бодрые после хорошего ночного отдыха, шагали по хрустящему снегу, Джун воскликнула:

– Уверена, Селестен без проблем одолжит нам свою упряжку, и мы сможем принять участие в скачках на полях Восходящего зла!

– Конечно, – кивнула Мангустина, – он будет в восторге, когда после гонки мы вернём ему тыквину всмятку. Даже разницы не заметит.

– В любом случае я новый ответственный за его единорогов, и я считаю, что это хорошая идея.

– Он действительно доверил тебе своих единорогов?! – изумился Чарли.

– Ага. Оплата – двадцать звонников в неделю. Это хорошо?

Мангустина вздохнула:

– Ну как ты это делаешь, Джун?! Ты только-только здесь появилась – а уже получила работу, которая оплачивается лучше, чем две наши с Чарли подработки вместе взятые, и, словно этого недостаточно, ещё и выдвигаешь ужасные идеи, из-за которых нас всех накажут!

– Ну это же Джун! – фыркнул Чарли.

15. Единороги

Джун умела добиваться своего и никогда не воспринимала наказания всерьёз. По истечении трёх дней даже директор сдался и решил, что проще всего позволить новенькой делать всё, что ей заблагорассудится. Впрочем, следовало признать, что подготовка к публикации его будущей книги отнимала у бедняги все силы. Он днями и ночами что-то писал в своём дневнике с секретами. Учащиеся Святых Розог ещё никогда не получали так мало наказаний и наслаждались нежданной передышкой. Все чувствовали себя так, будто и впрямь наступили каникулы.

– Мы с единорогами устроили конкурс на звание большего сноба, – объясняла Джун. – Я пока не выиграла, но добилась нехилого прогресса. Селестен говорит, что никогда ещё не видел человека с таким потенциалом. Однако не надо забывать, что я из Экс-ан-Прованса, а это помогает.

– Хм-м, – рассеянно хмыкнула Мангустина.

Предполагалось, что они будут заниматься – это понятие мало что значило в Святых Розгах, где книги были недоступны, а преподаватели никогда не задавали домашние задания. Редкие ученики, соблаговолившие появиться в библиотеке, скучали в своё удовольствие, зато это помещение хорошо отапливалось, потому что там любила дремать Кипунья.

До сих пор Чарли и Мангустина постоянно были заняты и не ходили сюда, но Додлин ещё не вернулась из Геранда, а «Кусачая