— Совсем близко, — заверил ее Майоран.

— Сергей, нас пригласили в средневековое кафе, — Мари слегка подтолкнула в бок задумавшегося о чём-то гитариста. — Оказывается оно тут совсем рядом.

— Никогда не слышал о таком. — Фалько с сожалением оставил в покое гитару и сейчас раздумывал над тем убрать ли ее в палатку или отправить назад в груду вещей. — Насколько я помню тут поблизости нет ничего подобного.

— Раньше не было, а теперь есть. — Майоран дружески хлопнул его по плечу и угадав сомнения добавил. — Забирай гитару с собой. Думаю она и там нам пригодится. Пойдем, дружище. Веселиться, так от всего сердца.

— Точно, — улыбаясь Сергей, привычно повесил инструмент за плечо. — Конечно же пригодится. Интересно будет взглянуть на это новое заведение. Ничего. Повеселимся мы немного этой ночкой. Мари, вот когда ты ближе познакомишься с фейри, то поймешь какие это на самом деле замечательные люди.

— Вот как? — усмехнулась Мари. — Так, я это давно поняла. По-моему только ты их прогонял.

— Ну и зря, кажется. — Фалько развел руки извиняясь перед парочкой фейри и все рассмеялись.

Заведение о котором говорил Майоран действительно оказалось совсем рядом. И как только они не увидели его раньше.

Сравнительно небольшой, но широкий, даже какой-то осанистый одноэтажный дом, сооружённый из странного серо-голубого камня сразу же возник перед ними стоило только тропинке уводящей от потушенного костра завернуть за группу сосен скрывших палатку из вида.

Из окон этого здания и звучала та самая прекрасная музыка, которую слышала еще недавно Мари.

Они подошли к широким, удобным ступеням ведущим к массивным дверям. Над входом зелеными и золотыми искорками была выложена скользящая и зазывающая надпись.

« Таверна Пака»

* * *

Совещание шло своим ходом, когда Андрикаварс, который что-то молчаливо и сосредоточенно чертил у себя в квантовом планшете вдруг попросил слова.

— Я немного пересмотрел текущую сетку событий, — произнес он. — Согласно последним данным в мир Мари 2 следует направить тех, кто уже вступил в контакт с существами иной размерности, преодолел барьер так называемой выживаемости и таким образом обрел некую условную устойчивость к внешнему воздействию.

— Так. Постой. — неожиданно прервал его Зимин. — Не так давно ты настаивал, чтобы я отправил Шекли и Донович в командировку. И потом… А кстати, что думает по этому поводу Геллио?

— Геллио согласен с моими доводами. И это именно он помог с расчетами, — ответил Андрикаварс и очень тихо, так чтобы даже не услышали соседи, пробормотал себе под нос. — Что думает… А что ему думать, ты же подарил им Мари. Целиком и полностью.

— Приведенная тут сетка расчетов не вполне точная, — прозвучал мелодичный голос Геллио. — Она не полная. В ней нет данных об устойчивости объекта. Поэтому предлагаю включить в группу всех кто подвергся нападению и уцелел. Лично я предложил бы Петю Звездочкина. Столкнувшись с эгрегором такого уровня среднестатичный человек сошел бы с ума, потому что выдержать столь сильное и целенаправленное воздействие на сознание, невозможно. Петя не только уцелел, но смог применить против эгрегора заклинание.

— Где сейчас находится Звездочкин? — осведомился Зимин по внутренней связи.

— Так, Иннокентий увел его к себе. — откликнулся секретарь.

— Отлично. Пригласите его ко мне в кабинет. Немедленно.

Зимин отключил связь и окинул взглядом исследовательскую группу.

— Вот вам и первый наш кандидат. Пожалуйста, подумайте о чем бы вы хотели его спросить.

* * *

.

Цена сделки

«Все бывает в этом мире».

Из-за полуоткрытых дверей послышались невнятные голоса.

— Да, забей. Что я Зимина не знаю? Да я его отлично знаю…

— Действительно, — рассмеялся кто-то из присутствующих. — выходить бывало отсюда выходили в любом виде, но вот входить уже в таком… Это наглость, коллеги.

Все захохотали.

— Это для мамы, — пояснил Петя с трудом удерживаясь на ногах.

— Разумеется. — усмехнулся Зимин. — А как же иначе. Иннокентий, доставь объект маме, и что уж вы там будете ей плести, это уж ваша проблема.

— Сеоний, — обратился он секретарю, — проводи наших коллег.

— Зачем, проводить, мы сами, — взбунтовался было Петя, но его никто не стал слушать. Сеоний просто легко вывел их с зала заседаний и дверь за ними мягко захлопнулась, надежно отгородив зал от внешнего мира.

Дверь. Дверь, которая неожиданно стала дверью Смерти. Даже воздух застыл в помещении, которое словно бы свернулось и неведомые стеклянные струнам сейчас звенели от напряжения. Дышать. Дышать, как же тяжело дышать… самое главное дышать… хоть глоток кислорода…

— Что же вы так неосторожно, — протянул Аристарх. — Часики тикают. И ваши уже давно протикали. Старенькие вы тут все. Немощные. О каких исследованиях можно говорить?

Каждое его слово превращалось в осколок невидимого стекла и будто хрустальный звон. Дышать… Воздух исчезал. А присутствующие с каждым словом Аристарха, с каждой своей жалкой попыткой вздохнуть воздух постепенно становились древними стариками. Теперь уж и головы не поднять и руки дрожат.

— Воот, а я предупреждал, — прошипел Аристарх. И тут же пространство вокруг словно взорвалось, вихрем закружились стеклянные осколки несуществующего.

— Используешь незаконные приёмы, — звуки голоса Гелио разрушили мертвящую тишину. Словно рыцарь в зеленом плаще он двумя взмахами кинжала рассек чужеродную муть. — Невозможно ускорение времени в этом квадрате. Это противоречит правилам? Не так ли, Ардиондоресли?

Но ему уже никто не ответил. Аристарх исчез. Воздух вернулся. «Старики» вновь стали молодеть. Жизнь… Как же это хорошо — просто жить.

— Не понимаю, — Гелио прошел как ему было привычно по воздуху над головами присутствующих. — Перед вами лежит целый космос, столько тайн, открытий нового, но нет вы непременно влезете в какую-нибудь помойку мироздания и потом удивляетесь, что вас не понимают. Вот на кой, объясните мне, пожалуйста, вам понадобился мир Полянского? Те же звезды, только с другой стороны. Достаточно было построить сверхзвуковой звездолет и вы достигли бы своей мечты гораздо быстрее и без проблем.

— Мне кажется вы забываетесь, молодой человек, — недовольно проворчал кто-то из присутствующих.

— Мне кажется молодой человек только что спас нам жизнь, — веско вмешался Зимин, — и имеет право