– Великолепная работа, мистер Мейсон. Вы прирожденныйдетектив. Газеты дают полный отчет. Предсказывают, что Гриффин признается дополудня.

– Он признался в шесть утра. Садитесь.

Бурк поколебался, но подошел к креслу и сел.

– Прокурор ко мне очень хорошо настроен. Мое имя не будетупомянуто в прессе. Единственная газета, которая знает обо всем, эта та,бульварная.

– Вы имеете в виду «Пикантные известия»?

– Да.

– И что?

– Я должен иметь абсолютную уверенность в том, что мое имяне появится в этой газете.

– Об этом поговорите с миссис Белтер, – ответил Мейсон. –Она распоряжается имуществом своего мужа.

– А завещание?

– А завещание теперь не имеет значения. Согласно законуубийца не может наследовать жертве. Не знаю, удалось бы миссис Белтер оспоритьзавещание, которое оставляло ее без наследства, но это уже не нужно, потому чтоГриффин не может наследовать. Миссис Белтер, как единственная оставшаяся вживых наследница, примет имущество мужа независимо от завещания.

– Она будет контролировать также и газету?

– Да.

– Понимаю, – сказал Бурк, складывая кончики пальцев. – Вы незнаете, какие намерения имеет полиция по отношению к ней? Потому что я слышал,что она была арестована.

– Она была освобождена приблизительно час назад.

Бурк бросил взгляд на телефон:

– Не мог бы я воспользоваться вашим телефоном?

Мейсон придвинул ему аппарат:

– Назовите номер секретарше, она соединит вас.

Бурк кивнул и поднял трубку с таким видом, словно позировалфотографу. Назвав Делле номер, он терпеливо ждал. Через минуту в трубкепослышались трещащие звуки.

– Миссис Белтер дома? – спросил Бурк.

Из трубки снова послышались какие-то звуки.

– Когда вернется, прошу, пожалуйста, сказать ей, что наскладе уже есть размер и фасон туфель, которые она хотела приобрести. Она можетполучить их в любую минуту.

Он улыбнулся в трубку, кивнул, как будто обращался кневидимой публике. Отложив трубку, он передвинул телефон в сторону Мейсона.

– Благодарю вас. Не могу выразить, как я вам обязан. Подугрозой была вся моя карьера. Я отлично отдаю себе отчет в том, что толькоблагодаря вашим усилиям удалось предотвратить страшную катастрофу.

Мейсон ответил неопределенным покашливанием. Бурк поднялсяво весь рост, одернул жилет и выдвинул подбородок вперед.

– Когда человек посвящает жизнь обществу, – начал он своимтрубным голосом, – то, конечно, он приобретает себе врагов, которые длядостижения своих низменных целей не останавливаются ни перед какой подлостью. Втаком положении малейшее уклонение от строжайших норм раздувается прессой ипредставляется в неверном свете. Я всегда старался служить обществу, кактолько…

Мейсон вскочил так резко, что вращающееся кресло поехалоназад и ударилось о стену.

– Придержите ваше красноречие для других, у меня нет желаниявсе это выслушивать. Что касается меня, то Ева Белтер заплатит мне еще пятьтысяч. Я намерен подсказать ей, чтобы половиной этой суммы она обременила вас.

Бурк даже отступил перед мрачной страстностью Мейсона.

– Но, мистер Мейсон, ведь вы не мой адвокат. Вы представлялиисключительно миссис Белтер. Правда, подозрение в убийстве оказалось фальшивым,но могло иметь для нее плачевные последствия. Я был замешан в это случайно, какее приятель.

– Поэтому я вам сообщаю только о том, какой совет я намерендать своей клиентке. Не забывайте, что она теперь является владелицей«Пикантных известий» и от нее зависит, что в газете появится, а что нет. Небуду вас дольше задерживать.

Бурк глубоко вздохнул, хотел что-то сказать, но передумал.Протянул было руку, но опустил ее, заметив блеск в глазах Мейсона.

– Да, я понимаю, господин адвокат. Благодарю вас. Я заскочилтолько для того, чтобы выразить вам свою признательность.

– Пустяки, не о чем говорить. Вы можете выйти в эти двери,прямо в коридор.

Он стоял за столом, глядя, как спина Бурка исчезает вдверях. Дверь давно уже закрылась, а он все еще стоял, мрачно глядя на нее.

Через минуту тихо открылась дверь приемной и на порогеостановилась Делла. Догадавшись, что Мейсон ее не видит, что он вообще незаметил, как она вошла, она бесшумно подошла и со слезами на глазах положилаему руки на плечи.

– Извини, шеф. Мне так стыдно.

Он вздрогнул при звуке ее голоса, повернулся и взглянулсверху в ее влажные глаза. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.Делла сжала пальцы на его плечах, как будто судорожно цеплялась за что-то, чтовырывалось из ее рук.

– Я должна была больше верить тебе, шеф. Я прочитала сегоднявсе в газете и почувствовала себя так глупо…

Он обнял ее, прижал к себе. Прижал свои губы к ее губам.

– Забудь об этом, Делла, – сказал он с нежностью.

– Почему ты мне не объяснил? – спросила она сдавленнымголосом.

– Это не имело значения, – медленно ответил он, старательноподбирая слова. – Больно было уже то, что я должен был объяснять.

– Уже никогда, никогда, пока живу, никогда больше не буду втебе сомневаться.

В дверях раздалось тихое покашливание. Незамеченная, вкомнату вошла Ева Белтер.

– Извините, если мешаю, – сказала она ледяным голосом. – Яхочу обязательно поговорить с мистером Мейсоном.

Делла с пылающими щеками отскочила от Мейсона. Она смерилаЕву Белтер взглядом, который уже не излучал нежность, а метал молнии. Мейсонсмотрел спокойно, в его поведении не было ни малейшей неловкости.

– Входите и садитесь, миссис Белтер.

– Вы могли бы стереть помаду с губ, – ядовито ответила она.

Мейсон не отвел взгляда:

– Эта помада может остаться. Что вы хотите?

Глаза у нее смягчились, она сделала шаг в его сторону:

– Я хотела вам сказать, что неверно о вас думала, и какмного для меня значит…

Мейсон повернулся к Делле:

– Откройте ящики с папками.

Секретарша посмотрела на него ничего не понимающим взглядом.Мейсон показал пальцем на стальной шкаф.

– Откройте пару ящиков, – повторил он.