продолжила я, взявшись за стопку. – Я нынче утром случайно встретил Майру, служанку Аквилино. Ты, часом, ее не видел? Так вот, эта бедная девушка сейчас в совершенно несчастном состоянии, потому что она потеряла работу и отчаянно ищет новую.

– И ты решил, что я должен ее нанять.

– Именно. – Я закинула ногу на ногу, подражая самоуверенной позе Мартина. – У тебя от этого одни преимущества. У Майры будет работа и место, где жить. Бачита станет всегда вовремя подавать тебе обед. А еще в доме у тебя сделается намного чище.

Несколько мгновений Мартин задумчиво глядел на меня.

– У тебя прямо готовый план, – усмехнулся он. – Но скажи: если уж она такая замечательная – почему Аквилино ее уволил?

Я допила содержимое стопки. Насколько полно можно вводить его в курс дела? Он по-любому скоро узнает, что она в положении. Вот только ему не обязательно знать все подробности.

– Она ждет ребенка.

Мартин опустил ногу на пол.

– Категорически нет.

– Ой, да ладно! Не будь таким ханжой! И уж тем паче после того, что я наблюдал своими глазами. Ну да, всякое случается.

– Дело тут вовсе не в каком-то принципе. Видишь ли, с беременными женщинами порой сложно иметь дело. К тому же, что я потом буду делать, когда у меня по дому станет бегать чей-то карапуз?

– Ничего. У этого карапуза будет мать, чтобы за ним приглядывать.

– Ну, даже не знаю…

– Неужто ты хочешь, чтобы эта бедняжка осталась бродяжничать без дома и без работы? Ты же знаешь, что случается с женщинами, оказавшимися в подобном бесчестье.

– Но почему бы тебе не обратиться с этим к Анхелике? У нее гораздо больше денег, нежели у меня.

– Потому что у нее и так уже есть в доме две работницы. И к тому же Майра – кузина Хулии, и сама Хулия на нее очень сердита.

– Ну ладно, ладно, для меня это уже совсем лишняя информация.

Я прикусила нижнюю губу. Я действительно чересчур разговорилась. Кристобаля тоже никогда не интересовали всякие житейские подробности касательно наших работников. Мне припомнилось, что всякий раз, когда я затевала разговор о Кордобезе и о том, что весь город считает ее несчастной парией, на лице у мужа выражалась такая же безнадежная скука, как сейчас у Мартина.

– Так это все, что ты хотел со мною обсудить?

Я заколебалась. Сказать или не сказать?

– Знаешь, ты просто обязан попробовать шоколад, чтобы перестать наконец жевать эти зерна. Если хочешь, я приготовлю тебе его после ланча.

* * *

Кухня наполнилась чудесным ароматом жареных какао-бобов. Я все не могла поверить, что в моем распоряжении столько зерен какао Насьональ[62]. Он считался лучшим среди сортов какао и вследствие этого стоил больших денег. Обычно я обходилась сортом Форастеро – его африканским аналогом, – который куда проще было найти в Севилье. Подумать только! Ведь я без пяти минут стала владелицей плантации, изобилующей этим так называемым «золотым зерном».

Бачита с Мартином наблюдали раскрыв рты, как я мелко истолкла в ступке только что обжаренные и очищенные какао-бобы и стала превращать их в кремообразную коричневую пасту. Я пожалела, что у них не оказалось мельницы – с нею бы весь процесс прошел куда быстрее.

– Теперь дай мне немного молока, – сказала я Бачите, – а также сахар и корицу, пожалуйста.

Поначалу Бачита и Мартин были порядком удивлены тем, что я, мужчина, прихожу на кухню и принимаюсь готовить там нечто столь сложное – хотя я тут же объяснила им, что первые шоколадные дома в Европе были открыты именно мужчинами, собственноручно варившими этот деликатес. Да что далеко ходить – Мартин и сам намедни жарил для меня окуней!

Впрочем, охваченные любопытством к процессу приготовления и к тому, что из этого выходит, оба быстро отвлеклись от въевшихся в сознание общественных норм и какой-либо предвзятости к мужской или женской роли на кухне.

Во всяком случае, я на это очень надеялась.

Странным образом Бачита напомнила мне сейчас мою помощницу по «шоколаднице» – как та порой просто бесцельно топталась возле меня, прислушиваясь к каждому моему слову. Казалось бы странным, что Бачита вызвала в моей памяти образ Кордобезы, потому что они совершенно не походили друг на друга. Кордобеза была тощей, с худым угловатым лицом, всей своей конституцией скорее напоминая проволочную вешалку, – в то время как Бачита была грузной, внушительной особой с пухлым массивным носом, похожим на корень имбиря.

Мартин же наблюдал за происходящим у него на кухне с тем восторженным изумлением на лице, с которым малыши однажды узнают, что курицы – глядишь ж ты! – несут яйца.

И именно я знакомила сейчас Мартина с этим новым для него лакомством.

В моей жизни имелось мало таких сфер, в которых бы я была как рыба в воде, однако приготовление шоколада было как раз одной из них. Этот процесс еще ни разу меня не подводил. С тех пор как бабушка научила меня собственному рецепту приготовления шоколада, я проявляла в этом процессе несомненную интуицию. Я никогда не уставала наблюдать это завораживающее превращение твердого зерна в тягучую ароматную массу. Для меня это было сущей магией.

– А теперь – тайный ингредиент, – сообщила я. – Морская соль.

Оба посмотрели на меня так, будто меня пора уже отправить в ближайшую психушку.

– Просто доверьтесь мне, – добавила я.

«Непременно добавляй к шоколаду щепотку соли, – наставляла меня бабушка, – чтобы смягчить резкость вкуса».

Помнится, сперва я ей не поверила. В конце концов, я же рассчитывала приготовить сладкий десерт! Но когда я, поколебавшись, все же последовала бабушкиным инструкциям, то поняла, что соль имеет необъяснимую способность улучшать вкус, делая его более ярким и немного приглушая изначальную горечь темного шоколада и горячего шоколадного напитка.

– Подумать только! – произнес Мартин.

Мне приятно было услышать восхищение в его голосе. В этот миг я перестала быть в его глазах этаким мужчинкой-недотыкомкой, который не умеет ни ездить верхом, ни обходиться с женщинами. Я была единственным в этих краях человеком, способным научить его тому, над чем он так усердно трудился из года в год, взращивая и собирая эти какао-бобы. Я сейчас показывала ему истинную ценность его любимого Pepa de Oro.

Добившись насыщенной кремообразной текстуры, я опустила туда ложку и передала емкость Мартину.

– ¡Dios mío! – воскликнул он, усаживаясь на стул. – Это куда лучше, чем просто зерна жевать!

Я довольно фыркнула.

Закрыв глаза, Мартин отведал получившуюся массу. Он уже явно попадал под действие этой невероятной, волшебной, вызывающей зависимость субстанции – как и всякий, кто