столовой, Рамона полетела вслед за Анхеликой. Как только послышались приглушенные звуки арфы и скрипки, я села обратно и повернулась к Лорану.

– Что же привело вас в эти края, Лоран?

– Дух приключений. – Он откусил от свежего багета. Прядь волос упала ему на лоб. – Один мой друг как-то обмолвился, что здесь есть весьма значительная французская община, и я подумал: а почему бы нет? Когда ж еще путешествовать, если не пока ты молод! К тому же мне порядком наскучили эти долгие европейские зимы. И, как потом оказалось, это было лучшее для меня решение в жизни, поскольку меня не коснулась эта ужасная война. Mon Dieu, это была сущая катастрофа!

– А вы планируете когда-нибудь вернуться в Европу?

Он положил багет на тарелку и скрестил руки на столе:

– А вы?

Я поглядела в окно. С ветки росшего вблизи дерева свешивались тяжелые плоды какао. Их было так много, что казалось, они все облепляют, точно пчелы в улье.

– Да, конечно, – ответила я. – Я не совсем оторвался от своей страны.

На самом же деле это было крайне далеко от правды. Я получила огромнейшее удовольствие от рыбалки с Мартином – большее, нежели могла себе представить, – а прогулки по лесу на рассвете подействовали на меня поистине животворно. Минувшая же ночь возле устья ручья явилась к этому столь восхитительным дополнением – как взбитые сливки к шоколадному муссу. Нет, я даже представить не могла такого, чтобы в ближайшее время отсюда уехать!

– И я вас нисколько не виню, – сказал Лоран. – Я сам не сразу привык к здешней жизни. – Он пригнулся к столу и заговорил тише: – Местные порой такие безнадежные провинциалы! Какао дает им столько денег – а они даже не знают, как с ними поступить! Хотя, что я – изящества или интеллигентности не купишь! Они тут все просто пропахли деньжищами! К большому счастью, у меня здесь есть несколько соотечественников, но, кроме них, я по пальцам могу перечесть людей, с которыми можно вести сколько-нибудь приятную беседу.

– Я, разумеется, надеюсь, что донья Анхелика как раз из их числа.

Лоран смешливо фыркнул, но в целом выражение лица его осталось непроницаемым. Он хотел было высказать что-то еще, но неожиданно прищурился, глядя в окно.

– Что это она здесь делает? – произнес Лоран, словно спрашивая себя вслух.

Проследив за его взглядом, я увидела проходящую мимо окон женщину. На ней была бежевая юбка почти до земли и белая блузка с высоким воротом. С такого расстояния я не смогла разглядеть ее лица, но несомненно узнала эти непослушные волосы, небрежно собранные на затылке в пучок.

– Вы ее знаете?

– Oui, – отозвался Лоран, – это служанка Аквилино. Только бог помнит, как ее зовут.

– Майра, – машинально произнесла я.

Лоран как будто уже утратил к ней интерес.

– Да, что-то вроде того. Кажется, она кузина Хулии.

«Так они, значит, кузины? Вот так не предполагала».

Лоран допил кофе и поставил чашку на стол.

– Не желаете ли, дон Кристобаль, прогуляться вдоль реки?

Я была бы не прочь пройтись с Лораном и узнать его получше, понять, не связан ли он как-либо с Франко, – но это я могла сделать в любой другой день, в то время как мне уже вряд ли представится еще возможность выяснить, с чем пожаловала сюда Майра и почему она давеча плакала. Все, что имело отношение к адвокату моего отца, для меня представляло интерес. Поскольку Аквилино был первым человеком, который был в курсе подробностей нашего путешествия в Эквадор, он пока что оставался для меня под подозрением. Быть может, Майра видела кого-то или что-то, имеющее отношение к гибели Кристобаля, и могла бы дать мне некую ценную информацию.

– Может, как-нибудь в другой раз, Лоран, – отказалась я. – Я думаю, мне надо выпить еще кофе.

– Как вам угодно.

И он степенно вышел из столовой, расправив спину и высоко вскинув голову. У меня в мозгу не укладывалось, как настолько молодой и энергичный мужчина может жить лишь своими хобби да светскими мероприятиями, больше ничем не занимаясь. Я, будучи женщиной, и то невероятно скучала по своим ежедневным хлопотам в «шоколаднице». Я даже сомневалась, действительно ли Лоран так любит приключения, как только что мне сообщил. Будь это так, ему давно бы уже стало невмоготу то бездеятельное существование, что он вел здесь уже столько лет. Но что мне было совершенно очевидно – так это то, что он так просто не расстанется со своими комфортом и праздностью. Казалось, Лоран был полностью удовлетворен тем, как устроилась его нынешняя жизнь.

«А что, если это он нанял Франко, но ничего не сказал об этом Анхелике?» – осенило меня.

Ведь я, возможно, ошибалась, считая их одной командой.

Я встала из-за стола и направилась на кухню. Росита стояла возле плиты, угощаясь сваренным вкрутую яйцом. Увидев меня, она едва не подавилась.

– Дон Кристобаль! Вам что-нибудь принести?

– Нет, cariño[60], не беспокойся насчет меня. Мне просто захотелось какой-нибудь фрукт.

И я схватила первое, что попалось на глаза – банан, – в то же время через окно ища глазами Майру. Она наверняка где-то общалась с Хулией. А потому я вышла из кухни и направилась к тем помещениям, где жила прислуга.

Как я и ожидала, Хулия с Майрой о чем-то оживленно разговаривали. Майра закрывала ладонями глаза, а ее кузина стояла напротив, набычившись, сердито сложив руки на груди.

Я скрылась от них за густой листвой. Из того, что говорили девушки, мне ни слова было не разобрать – я слышала лишь, как голос Хулии то и дело с укором повышался. И, осуждая за что-то Майру, она все тыкала в ее сторону пальцем. От неестественной позы одна нога у меня затекла, и я осторожно помахала ею, чтобы восстановить циркуляцию крови. Наконец Хулия резко развернулась и сердито утопала обратно в дом.

Вот он – мой шанс!

Как только Хулия через черный ход зашла в кухню, я поспешила к Майре, которая стояла, прислонившись к большому валуну. Едва завидев меня, девушка вытерла слезы и выпрямилась. Подойдя совсем близко, я увидела, что одежда на ней вылинявшая и затертая, как будто ее стирали очень много раз. Юбка была помята, а кружева на рукавах и воротничке – испещрены пятнами.

– Дон Кристобаль! – воскликнула она.

– Майра, у тебя все в порядке?

Она кивнула, пряча опухшие от слез глаза.

– А что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть в Гуаякиле?

Она снова принялась рыдать, теперь уже громко всхлипывая. Сперва я растерялась, не зная,