Пока длился зимний сезон 1935 года, Эдуард и Уоллис отправились кататься на лыжах в Австрию, в Кицбюль с последующим заездом в Вену и Будапешт за покупками. После того, как Уоллис провела лето этого года с принцем, ее брак оказался на грани распада. Пресса всего мира оживленно обсуждала этот захватывающий роман, публика, затаив дыхание, следила за перипетиями его развития, – но в Великобритании газеты упорно опускали любое упоминание фамилии миссис Симпсон вследствие строжайшего табу, наложенного на эту тему. Зато в Лондоне можно было непосредственно наблюдать за влюбленной парочкой, везде появлявшейся вместе. На эту связь смотрели в основном косо.

– Когда я увидел, как престолонаследник преклонил колено, чтобы помочь миссис Симпсон надеть туфли, я был совершенно сбит с толку, – делился впечатлениями с близкими один из гостей после ужина у принца в особняке Форт Бельведер.

Не будучи в состоянии перенести такое потрясение устоев, один из дворецких принца Эдуарда уволился, когда увидел, принеся к бассейну два заказанных напитка, как принц Уэльский покрывает лаком ногти на ногах Уоллис.

– Мой монарх покрывает лаком женские ногти! Нет, это уж слишком!

Эдуард представил свою приятельницу родителям, которые удостоили ее всего-навсего ледяными взглядами, и этой встрече было суждено остаться единственной. Король позднее натуральным образом разбушевался:

– ЭТА женщина в МОЕМ дворце!

Что касается четы герцогов Йоркских, их отношение было более спокойным, но также неодобрительным. Альберт, как наиболее близкий к Эдуарду и бывший в курсе всех увлечений брата, наивно полагал, что Уоллис долго не продержится, такого не удавалось еще ни одной женщине. Герцогиня Йоркская не проявляла никакой явной невежливости в отношении Уоллис, но всем своим видом давала понять, что эта женщина ей совершенно безразлична. Уоллис же считала ее «безвкусно одетой и старомодной», тогда как лично о ней самый прославленный светский фотограф Сесил Битон восторженно твердил повсюду:

– В ней все – сама изысканность и элегантность…

Что касается принцев Джорджа и Генри, те делали вид, что новое увлечение брата их не касается.

Родителей чрезвычайно беспокоил тот факт, что Эдуард до сих пор оставался холостяком и вел столь рассеянный образ жизни. Отец как-то провидчески высказался, что опасно допускать Эдуарда на трон, ибо «через год после моей смерти этот парень погубит себя». Но еще больше их тревожила его ярко выраженная благосклонная оценка того, что происходило в Германии. Подобно многим в то время, Эдуард восхищался достижениями национал-социализма в сокращении безработицы, строительстве продуманной сети автомобильных и железных дорог, улучшении жилищных условий. Он не стеснялся неблаговидно высказываться по поводу союзной Франции, которую откровенно не любил.

В то же самое время принц как будто бы не замечал отвратительные теории идеологов нацизма, уверяя, что угроза со стороны коммунистов более опасна, нежели фашизм. Невзирая на милитаризацию Рейнской области, запрещенную Версальским договором, Эдуард в речи перед Британским легионом в июне 1935 года призвал ветеранов войны посетить Германию, дабы «протянуть руку дружбы и заключить духовный союз с этой страной». Это поставило в ложное положение правительство, опасавшееся обиды со стороны союзной Франции. Король Георг вышел из себя и запретил сыну высказываться на подобные скользкие темы, не проконсультировавшись предварительно с министерством иностранных дел. Но Эдуарда менее всего интересовали государственные проблемы – он вбил себе в голову, что должен непременно жениться на Уоллис, и обдумывал, каким образом осуществить этот план. Как утверждали современники, принц даже подготовил план побега с ней, намеченный на февраль 1936 года. У него было куплено ранчо в Канаде, где он и намеревался обосноваться.

Но ход истории, как известно, часто ставит препоны даже самым благородным устремлениям. В январе 1936 года скончался Георг V, и его старший сын с балкона Сент-Джеймсского дворца был провозглашен королем Эдуардом VIII. Согласно древней традиции, принц должен был при этом находиться внутри дворца, но Эдуард нарушил ее, наблюдая за провозглашением из окна соседней комнаты. Рядом с ним была Уоллис Симпсон, попавшая на все фотографии и документальные новостные ролики.

Неприятным сюрпризом для Эдуарда стало то, что отец ничего не оставил ему по завещанию, тогда как прочие члены семьи унаследовали крупные суммы. Покойный король считал, что за четверть века ношения титула принца Уэльского сын должен был скопить немалые деньги от доходов в своем уделе – герцогстве Корнуолльском. На самом деле он действительно сложил в кубышку около миллиона фунтов, о чем предпочитал умалчивать, но факт лишения наследства окончательно испортил его отношения с семьей. Эдуард чрезвычайно халатно относился к своим королевским обязанностям и настаивал на том, чтобы его брат Альберт сопровождал его на самые важные мероприятия и глубже вникал в вопросы правления, в частности, во все детали предстоящей церемонии коронования. Это вызвало у герцога Йоркского дурные предчувствия, у него создалось впечатление, что Эдуард не стремится стать королем и как бы ему самому не пришлось занять его место.

– Я – морской офицер, и это – единственное, в чем я соображаю! – неоднократно жаловался он жене и близким.

Эдуард упорно отказывался переезжать в Букингемский дворец и каждый вечер посещал Уоллис в ее квартире, а уикэнд они проводили вместе в Форт Бельведере. Это все чаще происходило без мистера Симпсона, который благополучно обзавелся подружкой. В то время фаворитка полагала, что может продолжать пользоваться своим положением подле короля и его подарками, сохраняя брак с мужем. Симпсон же в присутствии своего друга напрямую спросил короля, намеревается ли тот жениться на Уоллис, на что получил недоуменный ответ:

– Вы действительно думаете, что я могу короноваться без Уоллис подле меня?

Но при конституционной монархии укоренившиеся верхи общества не останавливаются перед тем, чтобы оказывать противодействие монарху, наделенному сильной волей, пуская в ход всю мощь, имеющуюся в их распоряжении. Вопрос был не только в маниакальном стремлении Эдуарда жениться на Уоллис. Его дружеское расположение к Германии выглядело угрозой безопасности страны. Посол Германии в Лондоне Леопольд фон Хёш считал, что подобная склонность короля может оказать некоторое влияние на формирование иностранной политики Великобритании. Он пришел к выводу, что Эдуард является правителем, у которого «присутствует понимание Германии и желание видеть установление хороших отношений между Германией и Британией». Когда Гитлер в марте 1936 года нарушил Локарнский договор и ввел войска в демилитаризованную Рейнскую область, король счел этот акт простым нарушением закона, которое несложно уладить, так что «Англия может перейти к практическому обсуждению предложений фюрера и канцлера». В августе 1936 года фон Хёша в Лондоне сменил Иоахим фон Риббентроп, который заявил, что первостепенную роль Германии в Великобритании будет чрезвычайно трудно обеспечить после правления Эдуарда VIII, поскольку тот «единственный не стал бы сотрудничать в антигерманской политике». Но широкой общественности в ту пору не было ничего известно об.этой непродуманной политике короля.