– Позвольте, я на секунду возьму?

Элайза отнесла журнал в кабинет, прежде чем мистер Томас успел спросить, зачем он ей. Закрыла дверь и села за стол доктора Гиммела. Поколебавшись одно мгновение и уняв неловкость от того, что собиралась сделать, Элайза начала рыться в ящиках стола. Через несколько минут в руках у нее было рекомендательное письмо из Миланского института. Написано оно было якобы профессором Сальваторесом и подписано им, но почерк точно совпадал с почерком в журнале. Письмо, судя по всему, написал сам Грессети. Его рекомендации оказались поддельными. Элайза была в этом уверена. Разумеется, оставалась небольшая вероятность, что профессор попросил Грессети написать письмо, чтобы не трудиться самому, но при нем ведь наверняка состоял для таких дел секретарь. Элайза откинулась на спинку широкого кожаного кресла. У нее всегда были подозрения относительно Грессети, но она их подавляла, говоря себе, что его рекомендации безупречны и ей нечего страшиться, кроме его грубости. Теперь, однако, все выглядело иначе. Если письмо было фальшивым, значит, они не знали о Грессети ничего. Кто стал бы подделывать его, чтобы получить доступ в больницу? Хирург-соперник? Некто, присланный проверить состоятельность доктора Гиммела? Пока воображение Элайзы рождало все новые варианты, она заметила в стойке для зонтов трость. Черную трость Грессети с серебряной рукоятью. Ей вспомнился звук, который она слышала в переулке за клиникой. Звук, исходивший от кого-то, прятавшегося во мраке. Звук, напугавший ее в ночь, когда была убита Марта. Элайза поспешила к трости и взяла ее в руки. Она оказалась тяжелее, чем ожидала врач, дерево под пальцами было теплым, серебряное навершие холодным. Она осторожно потрясла трость и услышала слабый стук, что-то у нее в руках задрожало. Трость была полой. Внутри несомненно что-то скрывалось. Значит, крышка должна сниматься. Элайза как раз собиралась это сделать, когда дверь распахнулась, и вошел Грессети. Увидев трость в руках Элайзы, он остановился и нахмурился. Потом быстро сменил выражение лица и вежливо улыбнулся, но его глаза это движение не затронуло.

– А, доктор Хоксмит, я вернулся за тростью, а вы ее уже нашли. Видите, каким забывчивым может быть мужчина, если у него нет жены, чтобы его натаскать? – Он потянулся и бережно забрал у Элайзы трость. – Благодарю вас. До встречи…

Коснулся шляпы и вышел.

Элайза какое-то время стояла неподвижно, с громко бьющимся сердцем.

В ту ночь она допоздна работала в больнице. Часов в сутках не прибавлялось, а все более долгие визиты к Эбигейл приводили к тому, что на столе Элайзы скапливались бумаги, и ее пациентов приходилось передавать другим врачам. Когда она сошла с омнибуса и двинулась по Уайтчеплской Хай-стрит, день уже угасал, и опустился вызывавший кашель туман. Газовые фонари на широких улицах давали небольшие пятна света, но в переулках и боковых проходах серый воздух был густ от тумана и подступающей тьмы. По причине позднего часа обычная толпа рассосалась. Из-за погоды все, кому не нужно было выходить, сидели по домам.

Элайза поплотнее запахнула шаль и ускорила шаг. На полях ее шляпки каплями оседал и срывался с края туман. Торопясь вдоль Марчмонт-стрит, она услышала у себя за спиной шаги, ускорившиеся вместе с нею. Она свернула у лавки обойщика, двери и ставни которой были заперты; приветливый хозяин завершил на сегодня работу. Поворачивая, Элайза оглянулась и ясно увидела силуэт человека, двигавшегося быстро, близко к стене, решительным шагом. Элайза пересохшим языком слизнула туман с губ. Вся сила ее воли ушла на то, чтобы не побежать. Она искала других людей, но на брусчатке было пусто. Туман стал гуще – горькая смесь грязной воды, отсыревшего дыма и кислых уличных запахов. До жилья Элайзы оставалось лишь несколько минут, но земля словно растягивалась под ногами. Ее преследователь опасно приблизился. Она не смела оглянуться. Метнувшись за угол, Элайза влетела прямиком в крепкую грудь дюжего пьяницы.

– Ой! Смотрела бы ты, куда идешь.

Он еле ворочал языком.

– Простите. Прошу, позвольте пройти.

Элайза попыталась обойти его, но он схватил ее, сомкнув грязные пальцы на запястье.

– Куда спешим, дамочка? Сдается мне, ты бежала мне в объятия, не иначе.

Он толкнул ее всем телом и потащил спиной вперед, пока не прислонил к противоположной стене.

– Пустите меня!

Элайза вырвала у него руку, но он прижал ее к грубому камню: мужчина был вдвое тяжелее.

– Может, поцелуемся, а?

Он наклонился к ее лицу.

Элайза отвернулась и закричала, но его не так-то легко было обескуражить. Она почувствовала, как за ворот ее платья лезет рука. Лягнула пьяного в лодыжку, но эль так притупил его чувства, что он даже не поморщился.

– Любишь погрубее, да? Ладно, вот тебе то, чего ты хочешь, потаскушка!

Он дернул ее за ворот, разорвав лиф платья и обнажив корсет. Ткнулся лицом в ее грудь. Элайза открыла рот, чтобы закричать, но в этот миг нападавший отлетел от нее с поразительной скоростью. Кто-то необычайно сильный сгреб его за шиворот и рванул назад, свалив с ног на мокрую брусчатку.

– Что за?..

Пьяный пытался встать, изумленный внезапным превращением из нападавшего в пострадавшего.

Из тумана появилась высокая фигура в цилиндре и развевающемся плаще. Грессети. Элайза прикрыла обрывками платья обнаженную грудь. Пьяница поднялся и бросился на Грессети, который отступил в сторону, из-за чего громила снова рухнул в канаву.

– Ублюдок! – кричал он, барахтаясь в нечистотах и грязи. – Я тебя достану! Я тебе покажу, как меня трогать!

Он собирался подняться, но Грессети одним плавным движением потянул рукоять своей трости и извлек из нее блестящий клинок. Острие его он приставил к горлу пьяного. Тот застыл.

– Думаю, синьор, – медленно произнес Грессети, – вам бы лучше уйти отсюда, пока еще можете.

Мгновение все стояли неподвижно, а потом пьяница рванулся прочь. Грессети смотрел ему вслед. Элайза смотрела на Грессети. Помешкав лишь секунду, он вложил клинок в ножны и защелкнул крышку. Беззвучно. Серебряное навершие трости, служившее рукоятью клинка, возвращалось на место поворотом и вовсе не издавало звука. Элайза отошла от стены. Грессети повернулся к ней с улыбкой.

– Сбежал. Думаю, больше он вас не потревожит, – сказал он.

– Вы… вы шли за мной.

Элайза не смогла сдержать дрожь в голосе.

Грессети не ответил, лишь едва заметно поднял подбородок и прищурился.

– Вы шли за мной, – повторила Элайза, на этот раз отчетливее. – Зачем? Чего вы хотите?

Грессети шагнул к женщине. Она невольно отступила и снова уперлась спиной в стену.

– Простите меня, – произнес он, и голос его прозвучал, словно мурлыканье тигра, – но вы должны знать, что я нахожу вас… завораживающей, доктор Хоксмит. За то недолгое время, что я провел в вашем обществе, я проникся к вам чувством, которое больше не могу скрывать.