class="p1">Мы, разумеется, обходим кратер, хотя местами страшновато, и я придерживаю Таню за руку, мне так спокойнее.

От другой стороны кратера открывается вид на Геркуланум, Помпеи и остров Капри. Несколько минут стоим, впитывая сумасшедшую красоту.

После осматриваем ассортимент сувенирной лавочки. Сходимся во мнении, что лучшие сувениры встречаются прямо под ногами. Подберем по пути.

Идем в обратную сторону. Когда дорога становится менее опасной, можно поговорить. Задаю Тане вопрос, который мучает меня со вчерашнего дня:

— Ты действительно считаешь, что я мог бы тебя бросить в Валлетте? Подняться на борт, а тебя оставить?

— Нет? — отвечает она вопросом на вопрос.

— Нет, конечно. Ни за что бы тебя не оставил. Независимо от моего отношения к тебе.

Мужчина, бросивший на произвол судьбы мать своего ребенка — не мужчина, я так считаю. Танюша притормаживает, всматривается в мое лицо:

— А как ты ко мне относишься?

Да, надо остановиться. Обнимаю ее за талию, притягиваю к себе, чтобы сказать важные слова, но тут мимо проносится Вика. Задев мою спину острым локтем, злобно шипит:

— И к чему был этот цирк?

Не оглядываясь чешет дальше вниз по дороге, а за ней вприскочку торопится Ларик. Я лишь пожимаю плечами, а Таня показывает язык удаляющейся Викиной спине.

Ох и длинный он у нее. И использует она его сегодня не по назначению.

Нас догоняет Марина и поторапливает. Оказывается, многие не стали обходить кратер, и теперь мы идем в числе последних. Беру Таню за руку, и мы прибавляем шагу. Впереди еще столько интересного.

Глава 33. Жизнь и смерть Помпей

Татьяна

На автобусе нас привозят в Помпеи. Дают почти час свободного времени на обед. Мы не из большинства, в кафе не идем. На шведском столе немудрено набрать лишние килограммы, так что можно совместить полезные для организма разгрузочные полдня с опять же полезной для кошелька экономией.

Находим удобную скамейку в тени апельсиновых деревьев. Опознали их по нескольким зависевшимся и подгнившим апельсинам — сезон сбора давно прошел. Достаю из рюкзачка захваченные с завтрака фрукты и вегетарианские бургеры — по жаре обычные брать не решилась. Жуем и болтаем о всяких пустяках. Давно не чувствовала себя так легко и беззаботно. Трудности с родными и домашние хлопоты, рабочие проблемы и ипотечный кредит — все осталось далеко, в другой стране. Мы к ним вернемся, но не сейчас, еще немного побудем свободными и беспечными, какими были, наверное, только в ранней юности. Когда встретились.

Через две недели знакомства Даня уже меня поцеловал. Никакому другому парню так быстро бы не сдалась, но он был взрослым, очень взрослым для меня. И опытным, мне казалось, он видит меня насквозь. Я влюбилась без памяти и очень боялась его потерять. Умом понимала, что, пользуясь этим, может сделать со мной все, что угодно. По вечерам лежа в постели без сна, мучимая любовным томлением, я представляла, как он губит меня, как Печорин погубил Бэлу, а Паратов — Ларису Огудалову. Со временем я стала больше доверять и выбросила из головы глупые мысли. Он был терпеливым настолько, насколько может быть терпеливым влюбленный мужчина. А его любовь я почувствовала, поверила. Порой пугалась, терялась от его напора, стремления нарушить запреты, но чувства придавали смелости, и я вновь возвращалась к ощущению — с ним можно все. Лишь когда узнала, что беременна, испытала шок. Наверное, уже шалили гормоны, мне казалось, что это конец. Конец любви и счастья. Но оказалось, только начало.

Сейчас не начало. И в нашей истории появились не самые красивые страницы. Мы устали, наделали глупостей. Молчали и копили ненужный нам груз. Раны не затянутся мгновенно, боль и страдания не сотрутся из памяти. Но я снова верю, с ним можно все.

Как кошка, трусь головой о плечо Дани. Он обнимает рукой, в которой зажато яблоко. Дает откусить. «Поистине змей-искуситель», — вслух смеюсь я своим мыслям. Даня вопросительно на меня смотрит, но я отвечаю лишь поцелуем.

Собираемся у входа в археологический комплекс Помпеи. Нам представляется экскурсовод. Марио — высокий и очень худой итальянец, обаятельный, даже симпатичный, разве что немного сутулится. Некоторые русские слова у него выходят неразборчиво, но видно, что он очень старается. Признается, что влюблен в Россию почти так же сильно, как в свою русскую жену.

Проходим контроль на входе, и вот мы у ворот древнего города, уничтоженного извержением Везувия. Трагедия разразилась внезапно, оборвав жизнь тысяч людей.

Марио, актерский талант которого несомненен, размахивая руками и пользуясь выразительной мимикой, разворачивает перед нами грандиозную картину:

— На Помпеи обрушился камнепад, потом их окутало облако ядовитых газов. Повседневная жизнь города остановилась в одно мгновенье. Люди погибли на пороге своих домов, хлеб остался в печах, собаки привязанными на цепь, рабы за своей работой. На столах остались монеты, в шкафах — посуда, на полках библиотек — бумажные свитки. Пепел и лава законсервировали город. Сегодня нам предоставляется уникальный шанс — воспользоваться машиной времени и перенестись на тысячу девятьсот тридцать пять лет назад, пройти по улицам, заглянув в дома богачей и бедняков, побывать в театре и на рынке, в трактире и бане, посетить общественную уборную и поклониться богам в храмах.

Однако, моя машина времени дает сбой. На первой же встречной стене древнего здания вижу рисунок современного вандала — мужской половой орган. В точности, как на заборе неподалеку от нашего дома. «Почему так плохо охраняют мировые сокровища?!» — возмущаюсь я про себя.

Направляемся к помпейским театрам. Выходим на квадратную площадь, окруженную со всех сторон галереями с колоннами — портиками, которая изначально служила театральным фойе, местом, где зрители могли отдыхать в перерывах между представлениями. Позже, когда землетрясение 62-го года разрушило казармы гладиаторов, их перенесли сюда. Гладиаторы жили здесь в маленьких комнатках и тренировались.

— Направо Малый театр, прямо — Большой театр, — показывает Марио.

— Как в Москве, — шутит Даня.

В Малый театр, когда-то полностью крытый, только заглядываем. Не такой уж он маленький, вмещал около 1500 зрителей. На его сцене проходили музыкальные представления и пантомимы.

Заходим в Большой театр, построенный по греческому образцу на склоне. Он был культурным центром города и вмещал 5 000 зрителей. Здесь ставили комедии и трагедии.

Садимся на места для зрителей — расположенные полукругом каменные скамьи. Они ступенями поднимаются вверх, все сооружение больше похоже на цирк или летний амфитеатр в парке, чем на современный театр. Забираемся на самый верхний ряд. Отсюда во все стороны открывается потрясающий вид на Помпеи и горные вершины.