— Павел Львович, я думаю самое разумное простить всех этих не очень разумных людей и не обращать внимания на всё это. А чтобы вам меньше зависит в своих работах от этих людей примите от меня в знак глубочайшего уважения перед вашими работами и вами лично мой скромный дар, — я достал из своих бездонных карманов пачку английских фунтов и протянул её Шиллингу.

Сейчас в 19-ом веке подобные вещи зачастую бывают единственным финансовым рычагом развития науки и техники и ученые и изобретатели с благодарностью принимают это. Но сейчас речь идет об огромной сумме — сто тысяч английских фунтов. Шиллинг мгновенно оценил это и немного побледнев, спросил дрогнувшим голосом:

— Полагаю, что у вас, Алексей Андреевич, будет какие-то пожелания и просьбы?

Я постарался улыбнуться как можно любезнее и после паузы ответил:

— Мои просьбы и пожелания вас я думаю не затруднят. Первая моя просьба подготовить для меня двух-трех специалистов по вашему выбору и начать разработку теленрафной линии в Сибирь и на Дальний Восток, — такой просьбы Шиллинг явно не ожидал и был явно ошарашен, поэтому невольно возникла пауза, выдержав которую я продолжил.

— Вы обратились к Государю с прошением об отпуске для лечения, — Шиллинг страдал от избыточного веса, но я обратил внимание, что он за время нашей беседы очень много пьет.

Мой родной отец 20-ого века страдал сахарным диабетом и я в своё время перерыл тонны различной литературы и возил его в своё время по всем отечественным медицинским светилам. Поэтому в этой болячке немного разбирался. И ине сразу же пришла вголову мысль, что Павел Львович страдает именно этой гадастью.

Такое продолжение нашего разговора еще больше ошеломило моего собеседника и у него от удивления чуть ли не в буквальном смысле полезли на лоб глаза.

— Да, Алексей Андреевич, я подал прошение, по ответа еще нет, хотя Карл Васильевич ходатайствовал за меня, — сумел Шиллинг все-таки выдавить из себя. Нессельроде ходатайствовал за Шилинга с единственно целью, его поездка на самом деле должна преследовать цели промышленного шпионажа.

— Отзовите своё прошение. Здоровью вашему эта поездка будет в тягость, а помощи вы там не получите. Нессельроде предлагает использовать вашу поездку для того, чтобы вы максимально узнали об успехах немцев в различных областях, от телеграфы до угольных печей. Да только смотреть вам нечего, а вот они у вас многое могут подглядеть, — в поездке, которая состоялась в моей первой жизни, Шиллинг поделился своими работами с европейцами и простимулировал там развитие телеграфа.

Но самое главное, что его здоровью это явно не полезно и я решил попробовать сам помочь Шиллингу.

— Скажите, Павел Львович, а давно вы так много пьёте и когда стали резко рабирать в весе?

И тут Шиллинг выдает мне историю болезни моего отца 20-ого века. У него даже были приступы гипогликемии и два раза он терял сознание. Он сумел найти связь этих приступов с эпизодами голода и больше их не допускал. Еще он заметил, что ему хуже от сладкого и старался ограничить себя в этом.

Я прочитал Павлу Львовичу целую лекцию о питании и здоровом образе жизни при диабете, стараясь не выходить за рамки известного об этом страдании сейчас, в 1835-ом году. Чтобы придать вес своим словам я сказал, что мой зять доктор Бакатин рассказывал мне об этом заболевании.

Во время моей лекции Павел Львович пришел в себя от и когда я закончил с некоторой иронией прокоментировал услышанное.

— А я, Алексей Андреевич, наслышан, что наоборот, это доктор Матвей Иванович Бакатин в своей работе пользуется вашими советами и идеями, — теперь пришло время мне удивляться, поэтому я решил сменить тему разговора, тем более что она уже была исчерпана.

— Я слышал, что вы способствовали переезду на работу из Кенигсберга в Россию господина Морица Германа фон Якоби и он получит место в Дерптском университете. Мне думается, что этому господину место с Санкт-Петербурге. Я готов платить ему жалование профессора университета, если вопрос будет только в этом. И позвольте еще раз вернуться к уже говоренному, настоятельно рекомендую использовать для изоляции проводов резину. Моя химическая лаборатория вполне способна обеспечить ваши нынешние потребности, а скоро, надеюсь, заработает и резиновый цех на заводе в Сызрани.

Завод в Сызрани производил асфальт, который шел на строительство дороги до Уфы. Строительству дороги на Урал никаких препятствий никто не чинил и я решил этим воспользоваться и первое в России производство резины открыть на этом заводе.

С Шиллингом мы беседовали еще некоторое время. Он попросил меня профинансировать издание трудов почившего год назад великого русского физика Василия Владимировича Петрова, память о котором уже успешно стала забываться.

Больше ничего значимого и интересного за Светлую Седмицу не было и после долгих разговоров с женой и сестрой было решено, что утром в среду, шестнадцатого апреля, я отправлюсь в путь. Реки уже очистились ото льда и везде наверняка восстановлены паромные переправы. Сейчас для огромной России это вопрос жизни и смерти. Ледоходы весной на какое-то время парализуют всякое транспортное сообщение по стране.

Среда была выбрана мною по единственной причине. Во вторник Радоница. Этот праздник в 19-ом веке по сравнению с 21-ым еще не так значим, но не для меня. Я после своего попадания иногда даже требую от своих священников обязательно служить в этот день и поминать усопших.

Сам я особо поминаю светлейшего князя Андрея и всех моих предков здесь в 19-ом веке и своих родителей в моей первой жизни.

Я не помню их имена, но пишу в записках и поминаю сам так меня когда-то научил один батюшка: «Господи, имя ты сам знаешь». На славянском языке это звучить «Ихже имена Ты Сам, Господи, веси».

Я всегда принципиально говорил славянский язык, а не церковнославянский. А здесь я при первом посещении приходской школы в нашем имении увидел расписание и там было написано: урок славянского языка и урок русского языка.

Но свои планы мне пришлось скорректировать и задержаться до следующего понедельника.

Сразу после службы на Фомино воскресенье, как снег на голову посредине лета, в