долго завязываешь эту штуку... если только ты не тянешь время?

Она покраснела еще сильнее и отступила назад, оттолкнув мои руки.

— Готово. Что скажешь?

Я повернулся к зеркалу, давая ей секунду на восстановление самообладания.

Зрелище, представшее моим глазам, было неожиданным. Я почти не узнал себя. Я выглядел как человек, с которым Уинтер могла бы танцевать в «Дюнах» или выйти на свидание. Как тот, чей мир вращался вокруг деловых поездок, отпусков и трастовых фондов.

— Что ты думаешь? — спросила Уинтер, уперев руку в стройное бедро и изучая меня.

— Что тут думать? Полагаю, верно говорят... что не бывает уродливых людей, только бедные.

Уинтер фыркнула, подавив смешок. Она развернулась и направилась к открытой примерочной, подбирая пару брюк, оставленных мной на полу.

— Как будто кто-то считает тебя уродливым, — резко пробормотала она.

Я шел прямо за ней, и, когда мы оказались в примерочной, задернул штору, прежде чем она успела поднять взгляд.

— Снова пристаешь ко мне? Пытаешься затащить меня в постель?

Уинтер резко обернулась, встревоженная моей внезапной близостью. Она прижалась спиной к стене.

— Ты собираешься притворяться, что не знаешь, какой ты сексуальный? — Она скрестила руки на груди. — Только не говори мне, что у симпатичного, популярного сердцееда из «Геллионов» проблемы с уверенностью в себе?

Ее дерзкая улыбка вызвала мой смех. Я сильнее прижал ее к стене. Я был чертовски тверд, и проклятые брюки от костюма не способствовали кровообращению. Я расстегнул верхнюю пуговицу и дернул молнию вниз.

— Может быть. И мне нужна моя девушка, чтобы потешить мое эго.

Взгляд Уинтер не отрывался от моей руки, расстегивающей брюки.

— Что ты делаешь?

— Переодеваюсь?

— Ясно. Тогда просто позволь мне выйти отсюда, и ты сможешь это сделать.

Я хмыкнул.

— Я же сказал тебе, что мне нужна плата за пережитый кошмар, и я возьму ее с тебя.

Она с трудом сглотнула.

— А я сказала, что у меня в сумке есть наличные.

Потянувшись в карман джинсов за ножом, я достал его. Глаза Уинтер расширились, губы приоткрылись, а дыхание участилось.

— Подними юбку. Я хочу тебя видеть, — приказал я напряженным голосом.

— Это твоя плата? — спросила она.

— На данный момент.

Она взялась за подол короткой плиссированной юбки и медленно приподняла его.

— До конца. Не останавливайся.

Она облизала губы.

— Нет.

— Нет? — Я приподнял бровь, наслаждаясь вспышкой огня в ее сапфировых глазах. — Я сказал, подними ее, детка.

— А я сказала... заставь меня, — пробормотала она, ухмылка затаилась в уголках ее пухлых розовых губ.

— Вот как?

Я раскрыл нож, точно понимая, чего она хочет, так же четко, как если бы она прошептала мне это на ухо.

Я поднес нож к ее щеке и осторожно скользнул ниже, вдоль шеи. Когда я добрался до яремной вены, она наклонила голову, предоставляя мне лучший доступ. Моей Снежной королеве нравилось повышать ставки, и она ни черта не боялась. Это было охренительно возбуждающе.

— Подними юбку, — хрипло сказал я. — Не заставляй меня просить тебя снова.

Она вздрогнула и задрала материал до конца, обнажив светло-голубое кружево, настолько тонкое, что я почти мог разглядеть под ним кожу ее бритой киски.

— Счастлив? — пробормотала она, в ее глазах плясало возбуждение.

Это была Уинтер без ее пресыщенной или скучающей маски. Больше не сдержанная и не запертая за стеклом, как идеальный портрет женщины, хранящийся за бархатными веревками, на который можно смотреть, но нельзя прикасаться.

Я поднес другую руку к ее трусикам и погладил их спереди. Они промокли насквозь. С нее капало. Она была в отчаянии. Нуждалась в наполнении.

— Сними это, — прорычал я, вытаскивая пояс из брюк, из-за чего он шлепнул по ее нежной коже. — Сейчас же.

Я не сдвинул нож ни на дюйм. Вместо этого я позволил ей извиваться и пыхтеть, пытаясь стянуть стринги с ног. Когда они оказались на уровне колен, я не смог удержаться и уставился на ее великолепную киску. Я провел пальцем по щели между ее губками, задевая по пути прикрытый клитор. Она дернулась.

— Кто-нибудь может услышать, — прошептала она.

— Тогда лучше веди себя тихо, — посоветовал я и отступил назад. — На колени.

Уинтер моргнула. Такая чертовски невинная и в то же время дерзкая. Она облизала губы, ее взгляд упал на мой член.

— Я приму плату от твоего умного ротика. — Я осторожно постучал кончиком ножа по ее губам, и ее глаза потемнели. — Если ты сможешь справиться с этим, детка.

Она сузила глаза: моя мягкая насмешка сотворила свою магию. Медленно, с грацией балерины, она опустилась на колени.

— Раздвинь ноги и ласкай себя пальцами. Ты кончишь одновременно со мной, или никто из нас не кончит.

Она подняла на меня свои огромные голубые глаза. Лампы над моей головой сияли точно так же, как звезды в ту ночь на крыше. Украденный момент и обострение моей одержимости. Она раздвинула губы, подчиняясь моим прикосновениям, когда я обхватил рукой ее конский хвост и направил рот к своей истекающей головке.

Она была идеальной. Совершенством.

Уинтер наклонилась вперед, обхватила ртом головку и стала сосать. Ее красивые розовые губы были широко растянуты, а щеки впали. Она закрыла глаза от удовольствия. Я щелкнул пальцами, и они снова открылись.

— Смотри на меня, Ваше Величество. Не своди с меня глаз.

Она что-то пробормотала вокруг моего члена, а затем отстранилась, чтобы заговорить.

— Ну… ты тоже.

Мой смешок превратился в стон, когда она снова обхватила меня ртом.

Как будто у меня есть выбор. Хотел бы я, блядь, иметь силы отвести свой взгляд.

Она простонала какой-то протест или проклятие. Зная ее, скорее всего, это было последнее. Ее неопытные прикосновения были так хороши, что я уже готов был кончить. Она не владела ни техникой, ни мастерством. Все, что у нее было, — это отчаянная потребность быть хорошей во всем, что она делала. Даже в этом Уинтер ДеЛори была чертовски конкурентоспособной.

— Вот так, опустись ниже, возьми меня как можно глубже... если только он не слишком большой для тебя, — бросил я и сдержал рычание, когда она приняла вызов и опустилась еще ниже. Кончик моего члена уперся в заднюю стенку ее горла, и я, не сдержавшись, вцепился в ее затылок, чтобы удержать прямо там.

— Хорошо, детка, очень хорошо… видишь, как быстро ты учишься, маленькая нахалка? — Я держал ее так до тех пор, пока она не подавилась, и этот звук прозвучал как приятная симфония.

Уинтер протестующе застонала вокруг меня, и я отпустил ее голову. Она откинулась назад, бросая на меня злобный взгляд. Потеря ее тепла вокруг моего