прибрать к рукам село, если Антон воспротивится подчиняться Хакону. Уже потом он узнал о том, что Антон захватил соседей и объявил себя князем. Он уверился в своем решении наказать строптивца.

А князь Игорь не мог уснуть. Он прибыл к брату из Киева. Там родичи вовсю воюют друг с другом. Рюриковичами себя объявляют все кому не лень. Уже дошли до того, что раз в бою вместе воевали с ворогом, то значит стали боевыми товарищами, родней. Да чего уж там — братьями стали, единым родом, Рюриковичами стали. Оттого и метят на престол киевский.

Игорь хотел выпросить у брата войско для того, чтобы захватить власть в Киеве, но это было сложно. Во-первых у самого Хакона в городе что-то не спокойно. Во-вторых, Хакон не спешил помогать из-за того, что сам хотел прибрать к рукам Киев. А в-третьих, ни у Игоря, ни у Хакона не было главного — достаточного количества денег.

Вот и мучился Игорь, не зная как поступить. У него самого было всего два десятка дружинников. У Хакона же — не менее четырехсот. Как Игорю захватить Киев — не ясно.

Конец интерлюдии.

968 г., весна, г. Переяславец.

Суд, площадь перед теремом Хакона

Солнце уже высоко, но утренний холодок еще цепляется за кожу, не хочет отпускать. Я стою на краю площади, и вдыхаю этот воздух полной грудью. Чувствую, как он заполняет легкие, будто готовится к тяжелому бою. Площадь замерла в напряженном ожидании. Добрыня стоит рядом. Он не просто десятник, а верный пёс, готовый разорвать любого, кто приблизится ко мне с недобрыми намерениями. За ним — толпа моих сторонников, среди которых Алеша и Ратибор. Они смотрят на меня. Ждут команды. Вот Веслава, чуть поодаль от Добрыни. Напряжена.

Толпа стояла в ожидании. Среди них мои люди. Некоторые незаметно сжимают в руках оружие — топоры и дубины.

Я перевел взгляд на помост. На возвышении сидит князь Хакон. Он кажется каким-то карикатурным. Сидит на своем троне, как паук в центре паутины. Его самодовольная улыбка кажется отвратительной. Его бояре, все в дорогих одеждах, расхаживают вокруг, переговариваясь в полголоса. Они кидают на меня насмешливые взгляды. А за спиной у Хакона, стоит его брат Игорь. Он не участвует в этой ярмарке тщеславия, не показывает своих эмоций. Он просто наблюдает за всем происходящим.

И да, князь Игорь — носитель системы. Вежа сообщила мне об этом при приближении к нему. Ох уж эти Дунканы Маклауды. Я даже не знаю чего ожидать от этого Игоря.

Огнеяр кивает мне еле заметно — пора начинать. Я так и не понял на чьей стороне этот старик. Слишком все запутано.

Голос волхва, как удар колокола, разносится по площади, прорезая тишину:

— Да начнется суд!

Ярополк, как спустившийся с цепи пес, бросается вперед, повышая голос. Его лицо перекошено от злобы:

— Этот самозванец! — его палец направлен в мою сторону. — Староста Антон из Березовки! Он мятежник! Он возомнил себя князем! Он хочет нашей гибели!

— Он разжигает смуту! — Душан подхватывает, вторя Ярополку. — Он обманывает простых людей! Ведёт за собой бандитов и наёмников, убийц и грабителей!

Они кричат, машут руками.

Да уж. Балаган.

Напряжение нарастает, но пытаюсь сохранить спокойствие. Не буду их перебивать, не буду им уподобляться. Даже позволю им выговориться и дам им карты в руки.

Я делаю шаг вперед, и останавливаюсь. Подождав с минуту, дождался пока оппоненты выдохнутся. Заметив мой взгляд, обращенный на него, князь Хакон поднимает руку, призывая к тишине. Его «песики» смолкли. Князь смотрит на меня, ожидая ответа.

Я вдыхаю воздух. Ну, понеслась.

— Я пришел сюда, — мой голос звучит достаточно громко, чтобы услышали все, — не на суд.

Моя пауза заставила толпу перешептываться.

— Я пришел сюда, не к этим, — я брезгливо тыкнул на Душана с Ярополком, — а к вам!

Я повернулся спиной к трону, лицом к народу. Толпа была в недоумении. Я раскрыл руки, будто хочу обнять всех.

— Да, народ Переяславца, я пришел сюда к вам. Чтобы вы знали, что есть еще одно княжество рядом с Вами. Берёзовское. Отныне, я — князь!

В это время мои сподручные начали разбрасывать серебряные монеты. Их было не очень много, килограмма два. И вид они имели необычный для местных — кругляш, размером с полтора ногтя. Их специально выплавил кузнец Тихон из Березовки. Я успел получить первую партию переплавленных серебряных гривн. В толпе сначала не поняли что происходит. Но потом крики «Серебро! Гривны!» возымели свое действие.

Толпа обезумела. Какой суд? О чем речь? Тут даже некоторые бояре из свиты Хакона занервничали. Кто-то из них даже не выдержал, вмешался в процесс поимки монет.

Хакон аж привстал со своего трона, пытаясь разглядеть что происходит.

Попытки дружинников навести порядок не возымели действия. И Хакон понимал, что применять сейчас силу будет самоубийством. В итоге, через десяток минут, когда счастливцы улепетывали от тех, кто хотел отобрать богатство, на площади наступила относительная тишина. Все обсуждали произошедшее. Здесь был очень тонкий момент моего плана — я боялся, что вся площадь пойдет преследовать обладателей монет. Но нет, обошлось.

Я поднял руку, призывая к тишине.

— Я — князь Березовки, Антон, приглашаю всех, кто хочет справедливого труда, кто хочет получить славу и богатство, посетить мой чудный град — Березовку.

Толпа загомонила. С градом я конечно приврал, чего уж там. Но посыл мой поняли, как мне кажется.

Хакон был в ярости. Еще бы, я тут забираю его паству. С кого он налоги будет брать, кем руководить, если я лучших себе заберу. Догадался. Очнулись и его приспешники.

— Ты — мятежник! — закричал Хакон. — Ты — жалкий староста…

— Разве так должен вести себя правитель? — перебил я, неожидавшего такой бесцеремонности, Хакона. — Разве он должен кричать и оскорблять, как базарная торговка?

Я смотрю в глаза людей, стараясь увидеть понимание. И легкие смешки вознаградили меня.

— Разве я похож на тирана? — я задаю вопрос в пустоту. — Разве я когда-либо требовал что-то? Я же наоборот — дарю вам. Вы думаете я последнее серебро отдал? О, нет! Я готов дать еще больше. У меня народ не голодает и живет в роскоши.

— Не верьте ему! — Ярополк перебивает меня, срываясь на визг. — Он лжец! Он самозванец! Он хочет нашей погибели!

— Он обманывает вас! — поддакивает Душан. — Он разбойник! Он предатель!