с такой маленькой девочкой? Ей всего двенадцать лет, а вам уже шестьдесят. По моему убеждению, это безумие — думать о таком. Пусть кто-нибудь расскажет об этом Жану, моему дорогому кузену, вашему сыну, который еще молод и у него все впереди. Эта юная дама больше подходит ему, чем вам. — Государь, если Жанна молода, я три-четыре года ее пощажу, лишь бы она была образованной женщиной. — Хорошо, — сказал король, — но пощадит ли она вас".

Герцог Беррийский, надо полагать, не был в восторге от шутки своего племянника, но, по словам Фруассара, королевская семья много над этим смеялась. Кроме этого подтрунивания, между племянником и его дядей, над которым немного посмеивались и другие, напряженности не было. Иоанн Беррийский часто появлялся в свите Карла, и его политическая роль была неоспорима. Но ничто не указывает на то, что отношения между ним и племянником были похожи на отношения между отцом и сыном.

Для Карла отцом был Филипп Бургундский. После смерти Карла V Филиппу была доверена особа короля и его брата. И он выполнял это поручение с величайшей заботой. Его часто можно было видеть в королевской резиденции вместе с племянником, он заботился о его быте, охотился и играл с ним, дарил ему книги. Когда герцог был в отъезде, то часто писал Карлу и всегда проявлял внимание и давал ценные советы. Мы видели какое участие он принял в деле женитьбы короля. Он также заботился и об Изабелле. Для ее обучения он выбрал герцогиню Орлеанскую, принцессу из королевской семьи, которая пользовалась не только большим уважением благодаря своей принадлежности к роду Капетингов, но и славилась своими человеческими качествами. Именно герцог Бургундский, чтобы научить Изабеллу ремеслу королевы, посоветовал ее читать Большие французские хроники. Однако он был не только очень внимательным, но и очень требовательным. Для Карла он был примером для подражания, но и тем, от кого нужно было отдалиться, если он хотел стать самостоятельным мужчиной.

В те времена переход к взрослой жизни давался королю нелегко. В роду Валуа разрыв между отцом-королем и сыном-подданным, будущим королем, всегда был жестким. Карл, несомненно, знал, а его дяди тем более, что для их отца этот разрыв был трагическим событием. Человек, в котором историки видели такого мудрого короля, в восемнадцать лет довел бунтарство юности почти до измены. Отец сделал его герцогом Нормандии, что было очень важно во время войны с Англией, когда Карл Злой, король Наварры, имел большое влияние. Карл Злой, зять и заклятый враг Иоанна II Доброго, установил тесную связь со своим молодым шурином, и они вместе готовили заговор, когда 5 апреля 1356 года король Иоанн, неожиданно появившись в разгар пира, устроенного в честь двух принцев в замке Руана, приказал обезглавить четырех друзей короля Наваррского, а его самого бросить в тюрьму. Сам же Иоанн Добрый в возрасте двадцати семи лет, в 1346 году, серьезно поссорился со своим отцом Филиппом VI. Позднее Карл VII и Людовик XI также проведут свои молодые годы в бунтах и заговорах.

У Карла VI ситуация была иной, поскольку королем был молодой человек, а подданным — его дядя-отец. Разрыв был менее драматичным, но все же болезненным.

Политические устремления Карла VI

Для проведения политики, отличной от политики своих дядей, у Карла были не только психологические причины. Желание перемен объясняло далеко не все. Новый курс правительства, отвечавший требованиям общественного мнения в 1388 году, несомненно, отражал и личный выбор короля. Конечно, трудно говорить о политических устремлениях Карла VI в двадцатилетнем возрасте, но его поведение в качестве короля явно свидетельствует об определенном политическом мировоззрении, к 1388 году уже прочно укоренившемся.

Его выбор в пользу "доброго правления", а не войны, и чиновников, а не принцев, прямо этому соответствует. Хотя Карл хотел править лично, он не был жаден до власти. Он хотел завоевать сердца подданных. Он знал — потому что его так учили, — что монархия зависит от согласия с народом. Кардинал Лаонский в своей знаменитой речи от 3 ноября повторил это еще раз: "Вся сила власти заключается в повиновении подданных". Для Карла инструментом этой силы было не принуждение, а милость.

И милость вполне устраивала этого двадцатилетнего короля. К тому же он был очень чувствителен к общественному мнению. Именно в этом заключается его политическое чутье, хотя он еще только царствовал, но не правил. И это отличало его от дядей, от Филиппа Бургундского, жесткого с восставшими во Франции, хотя и способного по необходимости щадить фламандцев, и прежде всего от Иоанна Беррийского, который не заботится о том, чтобы его любили и сам никого не любил. Гораздо лучше, чем его дяди, Карл видел пределы, которые должны быть положены угнетению народа в интересах самого государства.

Он также знал, поскольку был человеком своего времени и читал правильные книги, что король должен заботиться об общественном благе, если он хочет, чтобы Бог благословил его и его потомство. Итак, в ноябре 1388 года у Карла из детей была только маленькая дочь, родившаяся раньше срока и очень болезненная. Его сын, тоже Карл, родившийся в сентябре 1386 года, прожил всего три месяца. Он умер в День Святых Невинноубиенных, и этот факт будоражил народное воображение, всегда готовое увидеть в датах событий проявление божественной воли. Карл и Изабелла, конечно, не были бесплодной парой, но как слабы были дети в те времена! Екатерина, младшая сестра короля, умерла в возрасте всего десяти лет.

В середине июня, через несколько дней после рождения дочери Жанны, Карлу доложили о странном визитере. К нему на прием просится бедный старик с Юга, своего рода кающийся или отшельник. Он сказал, что принес королю божественное послание, которое ему открыли ангелы во время видения. Принцы советовали его прогнать. Но Карл сказал, что хочет его выслушать. И тогда старик открыл ему свое послание: если король не снизит налоги, которыми обременены его подданные, то Бог разгневается на него и накажет. Его дети будут нежизнеспособны. В подтверждение отшельник показал королю свою правую руку, отмеченную красным крестом, что по его словам, было знаком его миссии.

Этого было достаточно, чтобы потрясти Карла до глубины души как человека и как короля. Этого было достаточно, чтобы произвести впечатление и на тех, кто при этом присутствовал и кто позже рассказывал об этом событии, настолько, что их можно было бы заподозрить в преувеличении, если бы каким-то чудом история, которая обычно забывает о бедных людях, сохранила след старого отшельника далеко от короля и Парижа.

7 мая, накануне дня Вознесения, в город Монпелье вошел пешком Гуго Надин де Савардия, бедный пастух из Монреаля, что близ Каркассона, которому было от семидесяти до восьмидесяти лет. Он сказал, что по велению Бога идет на встречу с королем Франции. Эту миссию он получил в марте прошлого года от явившихся ему в видении трех ангелов: Святого Михаила, Святого Гавриила и Святого Рафаила. Встретившим его консулам города старик рассказал