есть своё прошлое. Но это не значит, что оно должно определять твоё будущее.

Он посмотрел на меня предельно серьёзно.

— Ты всегда так уверенно рассуждаешь?

— Только когда дело касается других, — призналась я. — Когда речь идёт обо мне, я могу три дня переживать из-за того, правильно ли поставила запятую в отчёте.

— Запятую?

— Это была важная запятая, Влад, — сказала я, поднимая палец. — Очень важная.

Он снова рассмеялся, но на этот раз смех звучал легче.

— Спасибо тебе, — сказал он.

— За что?

— За то, что ты такая.

Я пожала плечами.

— Ну, кто-то же должен балансировать твою серьёзность.

Он притянул меня ближе, его рука легла мне на спину, и я почувствовала, как напряжение в его теле исчезает.

— Знаешь, — тихо сказал он, — с тобой всё кажется проще. Даже моя история с Екатериной.

— Потому что я лучшая, — заявила я, нарочно добавляя к своим словам самоуверенности.

— Безусловно, — ответил он, коснувшись губами моего виска.

Это был тот момент, когда я поняла, что постепенно пробиваюсь сквозь его страхи и сомнения. И знаете, это оказалось приятнее, чем я думала.

* * *

Он долго смотрел на меня, будто пытался решить, стоит ли доверять моим словам.

— Екатерина сказала мне одну вещь перед тем, как уйти, — вдруг произнёс он.

— Какую?

— Что я слишком доверчивый и слишком глупый для этого мира.

Я почувствовала, как внутри вспыхнул гнев.

— Влад, знаешь, что я думаю?

— Что?

— Она сказала это, потому что сама не смогла быть кем-то лучше. Люди часто пытаются принизить других, чтобы не чувствовать себя хуже.

Он улыбнулся, но грусть в его глазах осталась.

— А если она была права?

— Тогда ты не сидел бы здесь, разговаривая со мной, — уверенно ответила я.

— Ты знаешь, что меня удивляет больше всего? — спросил он.

— Что?

— Что я хочу верить тебе.

Я наклонилась ближе и тихо сказала:

— Ну так верь.

Он посмотрел на меня, и я увидела в его глазах что-то новое — как будто впервые за долгое время он действительно дал себе шанс на доверие.

— Это сложно, — признался он.

— Не сложнее, чем заказать авокадо и надеяться, что оно спелое, — ответила я, подмигнув.

Он усмехнулся и обнял меня крепче.

— Ты точно не из этого мира, Ольга.

— Конечно, нет, — ответила я. — Я же из отдела маркетинга.

* * *

На следующий день кофемашина в офисе окончательно решила объявить всем войну. Она шипела, булькала и, кажется, грозилась взорваться, если кто-то ещё раз нажмёт на её кнопки. Я стояла рядом с Михаилом, который, судя по его выражению лица, был на грани того, чтобы начать кидать степлеры в людей.

— Ну и денёк, — пробормотал он, бросая взгляд на мой пустой стаканчик для кофе.

— Угу, — буркнула я.

Он повернулся ко мне, прищурив глаза.

— Слушай, ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь. Я всегда был на твоей стороне.

— Да, знаю, — насторожилась я.

— Но то, что происходит между тобой и Владиславом… О

— Михаил, ты серьёзно? Тебе вообще что за печаль?

— Абсолютно серьёзно. Коллеги обсуждают. Это не просто ваши отношения, понимаешь? Это офис, и такие вещи влияют много на что. Тебя теперь все воспринимают как… скажем так — как очередное увлечение. А значит…

Я почувствовала, как внутри начинает закипать злость.

— А значит что? Михаил, — сказала я, стараясь говорить спокойно, — ты знаешь меня. Я всегда разделяла личное и профессиональное.

— А теперь уже не разделяешь, — перебил он. — Ольга, ты мне как друг. И я это говорю не потому, что хочу на тебя давить, а потому что я переживаю.

— Переживаешь? — переспросила я, скрестив руки на груди. — И за что же ты переживаешь? За то, что я тебе не дала?

— За то, что ты можешь потерять всё, что так долго строила, — его голос звучал искренне, но от этого мне не становилось легче, — А не дала — ну что ж, ничего страшного. Сегодня не дала — завтра дашь. Я терпеливый.

— Ну ты и мудак, Миша. Ладно, опустим твои надежды на завтра. Конечно, всё в жизни бывает, но думаю это не тот случай. Но, скажи, ты реально думаешь, что я не замечаю, как люди ведут себя со мной? — наконец сказала я. — Но это их проблемы, не мои.

Михаил вздохнул, но ничего не ответил.

В течение дня я ощущала холодные взгляды и шёпот за спиной. Владислав вызвал меня к себе в кабинет.

— Ольга, — начал он, облокотившись на стол. — Мне кажется, нам стоит обсудить кое-что важное.

— Догадываюсь, о чём ты, — ответила я, опускаясь на стул.

Он кивнул, слегка сжав губы.

— Я знаю, что люди начали реагировать на наши отношения. И я предлагаю…

— Предлагаешь сделать вид, что ничего нет? — перебила я, не в силах скрыть разочарование.

— Это временно, — спокойно сказал он. — Ольга, я просто не хочу, чтобы ты страдала из-за этого.

— А я уже не страдаю, да? — с сарказмом бросила я.

Он посмотрел на меня, и в его глазах я увидела сожаление.

— Это не шаг назад, — мягко произнёс он. — Это шаг в сторону, чтобы сохранить всё, что важно.

Я не ответила, просто кивнула и вышла из кабинета.

* * *

К вечеру я чувствовала себя отвратительно. Словно меня только что отправили на скамейку запасных. Мне нужно было куда-то сбежать, чтобы не думать об этом всём. И я знала, куда именно.

— Ксю ты дома сегодня вечером? — сказала я в телефонную трубку, не дождавшись, пока подруга скажет «алло».

— Дома. А что случилось?

— Жизнь случилась. Я сейчас приеду.

Спустя полчаса я уже сидела на её диване с рюмашкой ликёра в руке.

— И вот, понимаешь, — начала я свою исповедь, — он говорит, что это не шаг назад, а я чувствую, что это именно он.

— Ну, знаешь, Оль, — протянула Ксю, — мужчины иногда такие трусы. Им легче спрятаться, чем разобраться.

— Да, да, — поддакивала я, глотая ликёр. — А я дура! Верю.

— Ты не дура, — возразила она. — Ты просто… ну да, ты просто веришь в лучшее.

— Вот-вот. А это то же самое! — заявила я и схватилась за бутыль.

В какой-то момент мы обе начали смеяться. Ликёр оказался неожиданно крепким, и вскоре я уже не могла отличить своих жалоб от шуток.

— Оля, может, хватит? — спросила Ксюша, когда я добралась до пятой рюмки.

— Хватит… Да, ты права! Хватит верить в его сказки! — провозгласила я, указывая пальцем в потолок.

Мы хохотали до слёз, но потом я расплакалась по-настоящему. Ксюша обняла меня, тихо говоря что-то ободряющее, но ликёр сделал своё дело —