пункт перехватил запрос на проверку твоих данных, а мы как раз были неподалеку. Кажется, шефу позвонил ваш Чон.

Чоном звали мужчину в сером жилете, руководителя Чхольсу.

— Так и вы где-то тут ошивались?

— К нам тоже поступила секретная информация, — невозмутимо ответил Клубень, отряхивая пыль с пиджака.

— Так я и поверил. Может быть, ты просто прискакал посмотреть, что тут происходит, когда кто-то запросил мои данные?

— Может быть. Думай что хочешь. Ты, кстати, как, в порядке?

Клубень хитро улыбнулся. Чхольсу мог не сомневаться, что этот инцидент надолго станет предметом всеобщих разговоров. Он чувствовал себя круглым идиотом, оказавшись закованным в наручники какими-то полицейскими.

— Ты знаешь имена тех придурков?

— Зачем тебе? Хочешь пожаловаться в администрацию президента? Сам-то тоже не без вины. Ходишь тут с недействительным удостоверением личности.

Чхольсу сделал глубокий вдох и медленно пошел по коридору в ту же сторону, куда только что убежали полицейские. Несколько сотрудниц магазина, которые наблюдали за всей сценой в узкую щель, поймав на себе его взгляд, быстро захлопнули дверь. Клубень с помощниками стояли на том же месте и что-то обсуждали между собой. Чхольсу дошел до конца коридора, открыл дверь и вышел на темную площадку. Тут же были грузовой лифт и аварийный выход. Теперь ему было ясно, каким образом Ким Киен сбежал через книжный магазин. Дверь снова открылась, и на площадке показался Клубень. Попрощавшись с ним, Чхольсу спустился по лестнице за своей машиной, шаря на ходу в кармане пиджака, куда до этого положил талон на парковку.

30

Хенми нравилось сидеть в пустом классе сразу после уборки. Иногда она оставалась здесь после уроков, чтобы написать что-нибудь в дневнике или сделать домашнее задание. Окна класса выходили на запад, и в это время косые лучи солнца переползали через второй ряд парт и дотягивались до середины третьего. Внизу на спортплощадке мальчишки в мокрых от пота майках скакали вокруг баскетбольного кольца. Это было время, когда все вокруг дышало покоем и безмятежностью. Но сегодня Хенми была не одна. Перед ней на партах сидели трое одноклассников и выжидающе смотрели на нее.

— Мне надо скоро уходить, у меня сегодня художка, — поторопила Чэген. Она хорошо рисовала и ходила в художественную школу, чтобы потом поступить в академию.

— Да, я знаю. Давайте начнем тогда, раз все уже собрались, — заговорила Хенми, окинув взглядом всех троих. — Вы же слышали, что сказал сегодня классрук? Про украшение школы. В общем, нужна ваша помощь.

— Ага, как же, помощь, — недовольно прыснула Хансэм. — Небось нам и придется все делать.

На экзаменах в прошлом месяце Хансэм заняла второе место, уступив первенство Хенми. Она была из довольно богатой семьи: отец был пластическим хирургом в очень известной клинике, куда частенько заглядывали всякие звезды. В школе поговаривали, что несколько учительниц тоже сделали у него операцию на каникулах.

— Я тоже буду работать. Но вы же сами знаете, таланта в художествах у меня ноль.

— Ой, можно подумать! Для такой ерунды талант особый не нужен, — снова перебила Хансэм.

— Ну хватит вам, — вмешался Тхэсу, единственный мальчик в их четверке. — Давайте уже разберемся со всем этим и пойдем по домам. Хенми, что от меня требуется?

Вся школа давно знала, что Тхэсу был тайно влюблен в Чэген. Если бы не она, вряд ли бы он добровольно вызвался украшать с девчонками школу, чтобы потом все мальчишки над ним смеялись. Как бы там ни было, Хенми была ему сейчас крайне благодарна. В таких ситуациях мальчишки ведут себя куда разумнее.

— Да, давайте тогда сегодня только решим, что делать с дальней стеной и вон тем стендом и как можно будет украсить окна, а с завтрашнего дня будем оставаться ненадолго после уроков и по чуть-чуть доделывать.

Они сдвинули парты, достали блокноты и принялись обсуждать план действий. Когда началось само «совещание», и Чэген, которая только что торопилась в художку, и недолюбливавшая Хенми Хансэм на удивление серьезно подошли к делу и активно предлагали что-то. Тхэсу временами поглядывал на Чэген, но та нарочно смотрела в другую сторону. Хенми старалась чрезмерно не навязывать всем свое мнение, и Хансэм, воспользовавшись этим, перехватила у нее инициативу и упорно настаивала на своих идеях, пока все не соглашались с ней. Постепенно она настолько увлеклась, что не заметила, как ее голос становился все громче и громче. Так или иначе, работа кипела. Когда план был более или менее готов, Чэген легонько ткнула Хенми локтем в бок:

— Эй, тебе не надо в туалет?

Хенми в туалет не собиралась, но все равно встала и пошла за ней. В туалете Чэген повернулась к ней и сказала с серьезным лицом:

— Слушай, я больше не могу терпеть этого Тхэсу.

— Да ты что? А ты ему, по-моему, нравишься.

— Ну и что, мне плевать. Я его не переношу.

— Но почему?

— Почему обязательно должна быть какая-то причина? Не переношу и все.

— Прям так, что даже видеть его не хочешь?

— Угу.

Хенми непонимающе смотрела в лицо Чэген.

— Я не буду больше в этом участвовать.

— Нет, мы же без тебя никак! А кто тогда рисовать все будет?

— Какое мне дело? — буркнула Чэген. — Если я хожу в художку, это еще не значит, что я должна школу украшать.

— Да что тебе сделал этот Тхэсу?

— Ничего. Просто он все время пялится. Фу, меня аж выворачивает.

— Хочешь, я тогда скажу ему, чтобы он больше не пялится так на тебя?

— Нет, не надо. Даже не говори с ним об этом.

— Почему?

— Иначе он подумает, что мне есть до него дело. А это еще хуже.

— Ну ладно, давай тогда ты будешь только рисовать, а Тхэсу поручим гвозди забивать, таскать цветочные горшки или еще что-нибудь типа этого, чтоб держать его от тебя подальше, — уговаривала Хенми. — Ты его вообще видеть не будешь. Ну как, а? Ты же знаешь, как трудно мальчишек уломать на такое.

— Да ты не понимаешь! Если я останусь, он потом будет все время вспоминать, как мы вместе школу украшали, и носиться с этим, как с трофеем. А я не хочу, чтобы у него еще были какие-то воспоминания про меня. Не хочу, чтоб он вообще думал обо мне в своей противной башке. Ясно тебе?

Хенми хотела что-то сказать, но потеряла мысль. Она считала, что Тхэсу не заслуживал того, чтобы его до такой степени ненавидели. Он был самым обыкновенным мальчишкой, обычнее некуда. Ростом чуть ниже среднего, по успеваемости где-то в конце первой десятки в классе, ярый фанат манги и японской попсы,