Ревкин отметил эту мысль на листке настольного календаря, нотут же явилась следующая: «А кто же будет наблюдать за другим Учреждением?Значит, нужно создать третье, а за третьим – четвертое и так далее добесконечности, но кто же тогда будет заниматься другими делами?» Получалсякакой-то заколдованный круг.

Однако размышлять было некогда, надо действовать.

Ревкин послал шофера Мотю на рынок послушать, что говорятбабы. Мотя вскоре вернулась и сообщила, что бабы говорят, будто Учреждение вполном составе выехало в деревню Красное арестовывать какого-то дезертира. Нитьбыла найдена. Теперь Ревкин снова чувствовал себя на своем месте, и непонятноеощущение исчезло, словно заноза, вынутая пинцетом.

Ревкин позвонил в Красное. К телефону подошел председательГолубев (ожил, оказывается). На вопрос Ревкина, где находится выехавшая вКрасное команда, Голубев сказал:

– А их Чонкин арестовал со своей бабой.

Слышимость, конечно, была плохая. Да и трудно было себепредставить, чтобы какой-то Чонкин с какой-то бабой могли арестовать сразувсех, Кого Надо. То есть не надо. Ревкину показалось, что Голубев сказал не «сбабой», а «с бандой».

– И большая у него банда? – поинтересовался он.

– Да как сказать… – замялся Голубев, вызывая в своемвоображении образ Нюры. – Вообще-то порядочная.

Не успел еще Ревкин положить телефонную трубку, как ужепоползли по району черные слухи. Говорили, что в округе орудует банда Чонкина.Она многочисленна и хорошо вооружена.

По поводу личности самого Чонкина толки были самыепротиворечивые. Одни говорили, что Чонкин – это уголовник, бежавший из тюрьмывместе со своими товарищами. Другие спорили, что Чонкин – белый генерал,который последнее время жил в Китае, а теперь вот напал на Советский Союз,собирает он несметное войско, и к нему отовсюду стекаются люди, обиженныесоветской властью.

Третьи опровергали две предыдущие версии, утверждая, что подфамилией Чонкин скрывается сам Сталин, бежавший от немцев. Рассказывали, что егоохрана состоит исключительно из лиц грузинской национальности, а баба у негорусская, из простых. Еще рассказывали, что Сталин, увидя, какие порядкитворятся в районе, пришел в сильное негодование. Он вызывает к себевсевозможных начальников и сурово наказывает их за вредительство. В частности,арестовал и приказал тут же расстрелять полностью личный состав всех, КогоНадо, во главе с самим капитаном Милягой.

Циля Сталина принесла ту новость из очереди за керосином.

– Мойша, ты слышал? – сказала она мужу, который у окназаколачивал гвозди в подметку. – Люди говорят, что какой-то Чонкин расстрелялтвоего знакомого гоя.

– Да, я слышал, – вынув изо рта гвозди, сказал МоисейСоломонович. – Это был интересный молодой человек, и мне его очень жаль.

Циля пошла разжигать керосинку, но тут же вернулась.

– Мойша, – сказала она взволнованно, – а как ты думаешь,этот Чонкин – еврей?

Моисей Соломонович отложил молоток.

– Чонкин? – повторил он удивленно. – Мне кажется, это ихняяфамилия.

– Чонкин? – Циля посмотрела на мужа, как на глупогочеловека. – Ха! Он будет мне еще говорить! А как же тогда Ривкин и Зускин?

Возвратясь к керосинке, она сама себе на разные ладыповторяла фамилию «Чонкин» и в сомнении качала седой своей головой.

Чтобы как-то нейтрализовать зловещие слухи, местная газета«Большевистские темпы» в разделе «Занимательная информация» поместила рядлюбопытных сведений. Было рассказано, например, о тритоне, пролежавшем пятьтысяч лет в замороженном виде и ожившем после того, как его отогрели; о том,что некий народный умелец, слесарь из города Чебоксары, выцарапал на пшеничномзерне полный текст статьи Горького «С кем вы, мастера культуры?» Но посколькуслухи продолжали распространяться, газета, стремясь направить умы по иномуруслу, открыла на своих страницах дискуссию: «Правила хорошего тона – нужны лиони?» В статье под таким заголовком лектор райкома Неужелев писал, чтовсемирно-историческая победа Октябрьской революции принесла народам нашейнеобъятной страны не только освобождение от власти капиталистов и помещиков, нои отвергла прежние нормы морали и нравственности, заменив их новыми,отражающими коренные перемены, происшедшие в общественных отношениях. Новыенормы прежде всего отличаются четким классовым подходом. Общество победившегосоциализма, писал лектор, не приемлет буржуазные правила хорошего тона, вкоторых проявились принципы господства одних людей над другими. Навсегдаисчезли из обращения слова «господин», «милостивый государь», «слуга покорный»и прочие. Слово «товарищ», с которым мы обращаемся друг к другу,свидетельствует не только о равенстве между собой различных групп населения, нои о равенстве мужчин и женщин. Вместе с тем мы отвергаем и проявления нигилизмав области отношений трудящихся между собой. Неужелев утверждал, что, несмотряна новые принципы, некоторые традиционные нормы поведения должны быть сохраненыи в нашем социалистическом общежитии. Например, в общественном транспорте(которого, к слову сказать, в Долгове отродясь не бывало) необходимо уступатьместо инвалидам, людям преклонного возраста, беременным женщинам и женщинам сдетьми. Мужчина должен первым здороваться с женщиной, но не подавать первымруку, пропускать женщину вперед и снимать головной убор, находясь в помещении.Конечно, не обязательно целовать дамам ручки, но проявлять внимание и чуткостьк товарищам по производству и просто к соседям – необходимо. В связи с этимсовершенно нетерпимы такие пережитки прошлого, как взаимная грубость илинецензурная брань. Недопустимо также играть на музыкальных инструментах последвадцати трех часов. Приведя ряд отрицательных примеров, автор заканчивалстатью мыслью, что взаимная вежливость является основой хорошего настроения, откоторого в конечном счете зависит производительность нашего труда. А посколькуот нашей работы в тылу зависит победа на фронте, решающий вывод напрашиваетсясам собой.

На некоторых статья произвела сильное впечатление.