– Беда приходит и уходит, – сказала Лена. – Не надо вгонять меня в панику.

Леонид Федорович снял с огня миски, перелил кипящую воду в поллитровую кружку, бросил туда траву и накрыл тарелкой.

– Паниковать по-настоящему ты начнешь, когда окажешься одна, беспомощная, в незнакомом месте. Кстати, после ушиба головы нередки внезапные обмороки – слышала об этом? Сложишься на трассе, посреди дороги, мало не покажется.

– Мне нечего здесь делать, – твердо сказала Лена. – Я хочу уйти.

– Почему?

Лене по большому счету ни разу за эти дни не пришлось пожалеть, что она оказалась именно здесь, в этой сторожке. Рядом с этим чудаковатым Леонидом Федоровичем. Питерский интеллигент довольно профессионально вправил ей вывих, готовил лечебные ванночки для поврежденной ноги. Каждое утро и каждый вечер после семи он отправлялся на «работу» – и с пустыми руками, как правило, не возвращался. Картошка и хлеб имелись в достатке. Позавчера Леонид Федорович нанес визит на тароремонтное предприятие, принес оттуда целый ворох чистой ветоши для повязок. Тряпки он прокипятил и развесил на крыльце.

– Нет, я в самом деле благодарна вам за все, – сказала Лена. – Но мне неспокойно. Я чувствую, что должна что-то делать.

Леонид Федорович кивнул. Хмыкнул.

– «Что-то делать». Это опасная мания, Леночка. Коварный недуг. Нечто подобное я испытал осенью девяносто второго года, когда компанию оштрафовали за неуплату налогов, а наша дорогая «крыша» вдобавок ко всему потребовала накинуть 50 процентов сверх причитающейся ей платы.

– У вас была большая фирма?

– Это неважно. Важно, что я почувствовал тогда: вот не могу больше сидеть и смотреть, как все рушится. Не могу, и все тут. Надо что-то делать. И я пошел к мерзавцу Палькову, который специализировался на разных финансовых фокусах, и попросился войти к нему в долю.

– И что? – спросила Лена.

– Что-что… Все. Я стал брать деньги в рост, под большие проценты, а потом тасовал эти деньги с мерзавцем Пальковым, и деньги уплывали куда-то дальше, а спустя какое-то время возвращались, обросшие новыми деньгами – опять через Палькова. Через два месяца дела мои пошли на поправку. Через полгода я сказочно разбогател. Мои сотрудники получали по семьсот долларов в месяц – а тогда можно было купить приличную квартиру всего за тысячу. В офис валом валили мои друзья, они приводили своих друзей, родственников, даже любовниц. Люди мешками тащили свои доллары, фунты и марки, потому что это было очень выгодно, потому что они верили мне. Многие из них могли жить на одни проценты, этого хватало вот так. Мой однокурсник из Петрозаводска Саша Огузков, мы с ним неплохо дружили когда-то, вложил в предприятие двадцать пять тысяч «зеленых», все, что было у его близкой и дальней родни, включая драгоценности и машины. И вот однажды я позвонил Палькову, чтобы он привез назавтра к двенадцати часам некую сумму, которую следовало выплатить кредиторам. Мерзавец Пальков сказал, что приедет. И – исчез. Вместе со всеми деньгами исчез. Пирамида рухнула. А на мне таким образом повисли тысячи и тысячи чужих денег…

– Но вы же не были виноваты, – сказала Лена.

– Был. Как это не был? – Леонид Федорович достал из кармана коробок с «Зитой и Гитой», скрутил папироску, закурил. – Деньги-то тащили ко мне, и брал их не кто-нибудь… Я брал. И мы с Пальковым были в доле. На мое счастье, в то время в российской юридической практике еще не существовало прецедентов такого рода. Зато сейчас – существуют.

– И что вы сделали?

– Что я мог сделать? Продать офис, квартиру, мебель, библиотеку. Вот что я мог сделать. Сдать бутылки и макулатуру. Все. Но этого мало. Я не рассчитался даже с десятой долей долгов. А люди звонили и звонили. В конце концов даже друзья стали засылать ко мне разных «вышибателей».

Леонид Федорович встал, заглянул в кружку, где заваривался травяной чай. В сторожке сладко и свежо запахло малинником.

– Я ведь к чему это все говорю? – он обернул кружку газетой и поставил на табурет перед Леной. – Когда человек суетится, он сам себя… что делает? Правильно: калечит. Поэтому ты не суетись, Леночка. Обрадуешь милицию на неделю позже, подождет милиция. И Жора твой подождет. Скорее всего, он сам тебя искать будет. Ведь ему примерно известно, где тебя столкнули с поезда?

Лена неуверенно пожала плечами.

– Ну вот. Придет Жора твой сюда – а тебя нет. Представь себе такую картину.

– Вам просто не хочется оставаться здесь одному, – сказала Лена, осторожно пристраивая на кровать больную ногу. После ходьбы стопа разнылась с новой силой.

– Умная какая, – поразился Леонид Федорович. – Попей-ка вот лучше чайку.

2.

У Леонида Федоровича имелся крохотный и, видно, не дешевый приемник «Сони-Уолд Бэнд» – по его словам, одна из немногих вещей, к которым он настолько привязался в своей «прошлой жизни», что не решился продать, когда рассчитывался с кредиторами.

Приемник он слушал только за завтраком, перед тем как уйти на промысел – экономил батарейки. В восемь тридцать «Вершина» передавала викторину для любителей классической музыки. Леонид Федорович угадывал как минимум девять лотов из десяти.

Сегодня утром первым номером давали что-то нервно-порхающее, из композиторов XX века.

– Прокофьев, Второй концерт для скрипки с оркестром, – хмыкнул Леонид Федорович в кружку с травяным чаем. – Аллегро модерато. Пять очков.

Лена молча завтракала на своей половине стола. Отдохнувшая за ночь нога перестала болеть, Лена была уверена, что сможет сегодня покинуть сторожку.

– «Арлезианская сюита» Бизе, менуэт, – определил Леонид Федорович второй лот. – Они за идиотов нас принимают… Десять очков.

Третьим был Гайдн. Гайдна Леонид Федорович не очень любил.

– Когда там будут давать нормальные призы, а не аудиокассеты и маечки с изображением Стравинского – честное слово, доберусь до телефона, и тогда эта «Вершина» у меня попляшет, – говорил он, прожевывая вареную картофелину. – Или пусть дают не кассетами, а деньгами. Ты только представь, Леночка: викторина выходит ежедневно, кроме воскресенья. Шесть дней в неделю. Кассета стоит доллар-полтора. В призовом комплекте их пять штук. Пять долларов в день, следовательно – тридцать долларов в неделю. Получается сто двадцать долларов в месяц. Неплохой заработок для бомжа, как ты считаешь?

– Почти как у вашего псих-менеджера, – ответила Лена. – Почему бы вам в самом деле не попробовать?

Давали четвертый лот. Леонид Федорович прислушался.

– Рахманинов, рапсодия на темы Паганини. Пятнадцать очков из пятнадцати возможных. А насчет попробовать, Леночка, – вряд ли. Вряд ли из этого что-то получится. – Он мотнул головой. – Даже могу сказать наверняка: не получится.

– Но почему? – удивилась Лена.

Леонид Федорович встал из-за стола, прикурил папироску из сухих дубовых листьев. С отвращением вытолкнул из себя желтоватый дым.