Собственно, почти все занятия по спецдисциплинам для слушателей были интересными и запоминающимися. Никто из преподавателей не читал скучный текст по конспектам. Занятия проходили в форме оживленных бесед со слушателями. Опытный разведчик, сформулировав общее положение, подкреплял сказанное яркими примерами из практики. Вопросы слушателей приветствовались. Преподаватели доходчиво раскрывали суть и технологию разведывательных операций и воспитывали в курсантах чувство уважения к профессии разведчика. Не избалованные впечатлениями вчерашние крестьяне и рабочие, отправленные по партийному набору в органы разведки, с нескрываемым восторгом слушали рассказы о зарубежной жизни. Выполнение оперативных заданий, обнаружение слежки и уход от нее курсанты воспринимали, затаив дыхание, как волшебную сказку.

Срок обучения в ШОН был установлен в один год. Руководители и преподаватели школы честно признавали, что это очень мало. Они настойчиво внушали ученикам, что знания и навыки, полученные в ходе занятий, являются лишь основой для работы в разведке. Эта работа требует постоянного совершенствования профессионального мастерства, выработки навыков самостоятельного принятия неординарных решений в экстремальной обстановке…

* * *

После часового перерыва, потраченного на обед, у курсантов шло занятие с Александром Абрамовичем Крейном. Крейн, известный композитор и виолончелист, знакомил курсантов с классической и современной музыкой. С его слов нельзя успешно вращаться в приличном обществе, не разбираясь в музыке. Это в определенной мере маркер свой – чужой.

Занятие разбивалось на две части. Первая – лекция о теории музыки. Сегодня она посвящалась Вагнеру. Никита, как и другие курсанты, старались дословно законспектировать, а затем выучить все сказанное Крейном. Это делалось не только для того, чтобы быть готовым к общению с меломанами для их последующей вербовки, но и позволяло легко знакомиться с девушками, чем курсанты активно пользовались.

– В прошлой лекции я уже упоминал, что Вагнер является любимым композитором Гитлера и многих немцев. Это произошло потому, что его музыка олицетворяет немецкий вал атаки, поэтому Вагнер стал кумиром нацистов. Его мрачная величественная музыка созвучна идеям реванша и культа расы и силы, которая воцарилась в немецком обществе. Монументальные оперы Вагнера: «Тристан и Изольда», «Кольцо нибелунга», «Золото Рейна», «Валькирия», «Гибель богов», «Зигфрид» – все это великолепие пафосной музыки славит космос германского мифа. Вагнер стал торжественными фанфарами Третьего рейха, покорившего в считаные годы народы Европы и шагнувшего на Восток…

Французская музыка была представлена Морисом Шевалье, Мистенгетт, Мари Дюба и, конечно, великой Эдит Пиаф. Также курсанты хорошо изучили современные тенденции в американской музыке. С подачи Никиты Крейн создал аналог игры «Угадай мелодию». Теперь курсанты, прослушав несколько аккордов, определяли мелодии Луи Армстронга, Дюка Эллингтона и умершего к тому времени Джорджа Гершвина.

Впрочем, подружился Никита с Крейном на другой почве. Азартный музыкант обнаружил у своего ученика талант скрипача. После нескольких десятков уроков Никита стал сносно играть и даже сочинять музыку. Естественно, не свою. Он просто вспоминал великолепные музыкальные шедевры, услышанные в Агарте. Крейн пришел от них в восторг. Некоторые мелодии Крейн и Никита сумели переложить на ноты…

Никиту решили двигать на немецкое направление, как и большинство курсантов. Руководством разведки гитлеровская Германия была признана главным противником. Никита стал работать в составе следственной группы и практиковался в тюрьме. Он вводил подследственного в гипноз, а другие сотрудники вели допрос. Его не сразу допустили к допросам. Сначала с ним занимались профессора медицинского института, ведущие специалисты по гипнозу.

Первым успехом стало разоблачение английского шпиона. Тот работал в Наркомате внешней торговли и был завербован десять лет назад, когда служил в торгпредстве в Лондоне. Его вина была полностью доказана. После этого случая Никите предложили работать в контрразведке после окончания школы.

Также удалось доказать невиновность двух командиров, осужденных тремя годами ранее, которые не признали свою вину. Их оправдали, а на доносчиков завели дело. Третий – командир полка – не был польским шпионом, как было написано в его деле, но оказалось, что он вместе с начальником полкового склада продавал на сторону сапоги и продукты, а деньги тратил на любовницу – красивую полячку. Дело было переквалифицировано.

Никите нравилась эта работа. Она напоминала ему службу в природоохранной прокуратуре. Профессия следователя имела определенную притягательность. Особенно для тех, кто любил решать головоломки и устанавливать справедливость. Вот только любые действия имели последствия. Одним из них явилось то, что следователя, который сфабриковал дело, – судили. Это не сделало Никиту популярным в среде следователей. Они могли друг друга недолюбливать, но корпоративную солидарность никто не отменял.

Недавно Фитин, руководитель внешней разведки, вынес Никите благодарность за эту работу и спросил, не хочет ли он перейти в контрразведывательный отдел. Категорический отказ полностью удовлетворил Фитина. Атмосфера во всем известном здании на площади Дзержинского Никите сильно не нравилась. У него было стойкое желание держаться от этого места подальше.

На следующий день, рано утром, за Никитой заехал автомобиль ГАЗ 11–73 известный в народе как черный воронок, и вскоре он оказался в Лефортовской тюрьме, которая использовалась НКВД для проведения допросов.

Начальник немецкого направления разведки Павел Журавлев и Лев Шейнин, возглавлявший Следственный отдел Прокуратуры СССР, ждали его в большом кабинете. Они, не спеша, ели бутерброды с сыром и колбасой, о чем-то оживленно переговариваясь. В стаканах, вставленных в мельхиоровые подстаканники, был горячий чай.

Шейнин в 20-х годах, до того как стать следователем, работал в лаборатории Лурии. Лурию интересовали все загадки, связанные с мозгом. Также он задолго до американцев разрабатывал устройство с названием «детектор лжи». Шейнин, став большим начальником, не растерял страсти к новым методам выяснения истины и с удовольствием принимал участие в работе группы, связанной с гипнозом, даже несмотря на свою занятость.

– Угощайся, Волгин, – махнул рукой на бутерброды Шейнин после того, как они поздоровались. – Подкрепись. Сегодня у нас особенный клиент – целый граф.

Через десять минут привели арестованного и посадили на стул. Охранник снял с него наручники и вышел. Осужденный по фамилии Быстролетов был красавцем-брюнетом лет сорока. Даже несмотря на изможденный вид в нем чувствовалась порода.

– Руководством решено пересмотреть ваше дело, – проговорил Журавлев, поправляя круглые очки на усталом лице. – Для этого вы должны сотрудничать.

– Я готов на все, чтобы доказать, что являюсь верным сыном партии и нашего советского государства, – быстро заговорил Быстролетов.

– Сейчас наш сотрудник введет вас в гипнотическое состояние, находясь в котором вы искренне ответите на наши вопросы, – резко сказал Шейнин. – Можно! – перевел он взгляд на Никиту, у которого ушло десять минут, чтобы ввести в транс клиента. Он мог и быстрее, но зачем пугать людей своими способностями.