Никита осмотрел зал и нашел раскрасневшуюся после танца секретаршу Амалию, которая наливала в стакан минеральную воду.

– Амалия! Вы не могли бы помочь мне прояснить такой вопрос? – проговорил Никита, взяв ее за руку.

После небольшого гипноза она рассказала, что из Берлина пришел приказ – возвратить в Германию членов немецкого посольства, кроме необходимого технического персонала. Всю документацию, которую невозможно вывезти – уничтожить.

Во время разговора они бродили по посольству. Когда подошли к двери в подвальное помещение, им преградили путь двое охранников.

– Здесь нельзя ходить, – строго произнес один из них.

– А что там? – спросил Никита, когда они отошли от двери.

– Не знаю, – ответила Амалия. – Вместе с балетной труппой приехали какие-то люди с военной выправкой и занесли туда оборудование. Нам строго запретили входить в эти комнаты.

– Понятно. – Никите очень захотелось туда попасть. – Скажите, Амалия, а где находится уборная? Моему желудку не понравилась ваша пища.

– Пойдемте, – засмеялась она. – Еда сегодня действительно плохая.

Закрывшись в кабинке, Никита вышел из тела и попытался проникнуть в помещение. Оно охранялось не только снаружи. Помещение было защищено магически. Пришлось его взламывать, потратив много сил. В центре большой комнаты стоял большой черный куб, от которого шли провода к трем капсулам, в которых лежали люди. На их головах были одеты странные шлемы. Когда он попытался рассмотреть капсулы, его атаковали. Удар был такой силы, что Никита на время потерял сознание.

После того как очнулся в своем теле, сразу посмотрел на часы. Прошло семь минут, как он отключился. У него из носа капала кровь на рубашку. Быстро затерев ее, он вышел в зал. В это время к Рыбкиной, как клещ, прицепился атташе:

– А в каком отделе общества культурных связей вы работаете? По какому направлению? Какие планы ближайших командировок?

Когда появился Никита, Рыбкина облегченно выдохнула. Атташе успел по каким-то каналам проверить, что гостья не та, за которую себя выдает, сообщив ей об этом. В этот момент он был очень горд собой.

– Да пошел ты! Отстань от меня! – оборвала она его на полуфразе, решив закончить этот бесполезный прием.

– Что? – У атташе вытянулось лицо.

Ей на помощь пришла решительная Мария Семенова. Усталая после спектакля, да еще и бесполезного приема, недовольная едой, прима-балерина со словами «пора и честь знать» первой покинула посольство. За ней ринулись остальные. На машине ВОКСа уехали и Рыбкина с Никитой. Охрана у дверей руководителя контрразведки беспрепятственно пропустила их к Федотову. В течение часа они докладывали ему о снятых картинах, собранных чемоданах и всем прочем, подтверждающем скорый отъезд посольства.

Быстро собравшись, Федотов отправился в Кремль, предварительно созвонившись с Поскребышевым.

– Что там у вас стряслось, товарищ Федотов, что вы приехали ко мне среди ночи? – устало проговорил Сталин. Последние несколько дней он не высыпался.

– Немцы эвакуируют свое посольство, – взволнованно ответил Федотов. – Вот рапорт майора Рыбкиной.

Сталин взял папку, сел в кресло и стал внимательно вчитываться в текст. После чего посмотрел на своего главного контрразведчика и сказал:

– Хорошая инсценировка спектакля. Задействовано много актеров и декораций. Вот только все это лишь хитрый ход со стороны Гитлера. Он хочет, чтобы я пошел на новые уступки Германии.

– А как объяснить поведение посла Шуленбурга? – озадаченно спросил Федотов. – Все его действия подозрительны.

– Граф Шуленбург представляет группировку немецких промышленников и ведет свою игру. К войне с нами Гитлер не готов. Впрочем, я не исключаю крупную провокацию. Нужно определить, где и когда она произойдет. А теперь идите и работайте лучше, товарищ Федотов.

Посещение немецкого посольства имело еще одно последствие. Перед сдачей последнего экзамена курсанты получили увольнительные. Никита накануне вечером сумел дозвониться до Петровской, и утром они отправились гулять в Сокольники. Погода стояла благостная, и почти весь день удалось провести на воздухе. Завершили день в ресторане.

Посадив Ксению в такси, Никита направился к метро. От хорошо проведенного дня и выпитого коньяка у него немного шумела голова. Возле подворотни в старый дом его окликнула красивая девушка, с большой русой косой. В руках она держала котенка, который тихонько мурлыкал.

– Молодой человек! Вы не могли бы помочь? – сказала она нежным голосом. Рядом с ней стоял коричневый чемодан, перетянутый ремнем и большая корзина. – Меня Люся зовут. Я поступать приехала, – захлопала большими ресницами красавица, – а таксист не захотел помочь. Говорит, что он не грузчик.

Никита подхватил чемодан и корзинку и пошел за девушкой, непроизвольно таращась на ее длинные ноги. Удар по затылку он пропустил. Появившийся откуда-то сбоку мужчина прижал ему платок к лицу. Знакомо запахло хлороформом. То, как его запихнули в машину, а потом куда-то долго везли, он помнил смутно. Окончательно очнулся уже в подвале частного дома на деревянном топчане. За маленьким окошком начинало постепенно светлеть. Затем проснулся петух, и загавкала собака. Судя по количеству деревьев, дом располагался возле леса.

Руки и ноги были тщательно связаны веревками. Наверху кто-то ходил, половицы издавали тихий скрип.

«Кусок идиота! – вяло обругал себя Никита. – Попался в классическую «медовую ловушку» и даже опасности не почувствовал. Сколько раз на занятиях нам ее разбирали».

Далее он провел самодиагностику. Состояние здоровья было не плохим. Можно сказать, его вырубили нежно. Видимо, не хотели калечить. А вот магических сил осталось мало. После удара по голове и отравлением хлороформом что-то нарушилось в организме. В принципе, он мог телепортироваться прямо сейчас. Только не далеко, метров на двадцать. Оказаться в лесу со связанными руками и ногами плохая перспектива. Нужно было выиграть несколько часов и первым делом провести разведку.

Дверь открылась, и в подвал спустился мужчина, с густой черной бородой. В руках у него была керосиновая лампа.

– Что, студент, уже оклемался? – Мужчина взял Никиту за подбородок и приставил лампу к глазам. Его ладони были в наколках, а изо рта пахло самогоном и чесноком.

«Уголовник, – понял Никита. – Уже лучше. Если сразу не убили, значит, я им нужен. Хотя оставалась еще версия, что это проверка».

Бородач проверил веревки и вышел. Лампу он оставил на табурете. Через пять минут появился другой человек. Ему было лет тридцать, и одет он был в хороший охотничий костюм.

– Догадываешься, зачем ты здесь оказался? – спросил мужчина. Говорил по-русски он хорошо, но чувствовался прибалтийский акцент, характерный для эстонцев.

– Кто вы? – Никита попробовал воздействовать на него.