Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лоретта подалась назад, словно под напором хлынувшего из Фрэнки потока.
– Ох, ну надо же, – проговорила она.
Фрэнки вспыхнула, смутившись, что столько наговорила.
– А ты?
– А что я?
– Как ты? Как здесь?
– Ну а как ты думаешь? Столько всего надо драить. И жарко.
– Тебе не было бы так жарко, если бы ты сняла свитер.
– Не могу.
Лоретта, морщась, задрала рукав. Вся внутренняя сторона руки была красной и в волдырях.
– Лоретта, это ужасно! Ты ошпарилась в прачечной? Ты ходила в лазарет?
Она опустила рукав. Ей больше не к кому было ходить в лазарет.
– Заживет. Может, даже шрама почти не останется. В любом случае кого это волнует?
– Меня волнует! – сказала Фрэнки. – В следующий день посещений я принесу тебе крем.
– Это будет через две недели. К тому времени заживет.
Разумеется, она была права. Фрэнки вздохнула и потянула себя за волосы, которые уже спускались почти ниже плеч. Сестра Корнелия кивнула ей из-за стола у входа.
– Так странно быть здесь.
– Ты сильно изменилась, – сказала Лоретта. – У тебя так волосы отросли.
– Наконец-то.
– Они красивые.
– Дьюи тоже так говорит.
– Кто такой Дьюи?
– Младший сын Ады. Ему остался год до армии.
Лоретта внимательно изучала лицо Фрэнки.
– Сын Ады сказал, что у тебя красивые волосы?
– Да.
Лоретта нахмурилась.
– Он тебе почти брат.
– Нет, не брат.
– Он противный, да?
– Можно и так сказать.
– Тебе следует держаться от него подальше.
– Я тоже так думаю, просто не знаю, как это сделать. Квартира маленькая, мы практически едим, спим и живем друг на друге, окон нет и слишком много открытых дверных проемов, и…
Лоретта взяла вилку, которую принесла ей Фрэнки, и вложила в ее ладонь.
– Может, следует держать ее под рукой.
Дорогая Фрэнки,
поверить не могу: неделями от тебя ни весточки, а потом ты рассказываешь, что вас с Тони вышвырнули из приюта и вы живете с папой! Прямо как на войне. Стоит на пару минут отвернуться, и уже все изменилось.
Я правда не могу поверить, что ты устроилась на работу с платой 75 центов в час! Ты меня не слышишь, но я сейчас присвистнул! Сестренка совсем взрослая! Что ты делаешь с такими деньгами? Готов поспорить, что копишь на «линкольнчик»!
Не могу дождаться, когда вернусь домой и тоже устроюсь на новую работу. Все ребята так устали уставать, если ты понимаешь, о чем я. Мы просто хотим домой, впервые за тысячу лет принять горячую ванну и наесться до отвала. В любом случае вот чего я хочу – наесться до отвала. Ты приготовишь для меня хорошие итальянские спагетти? Я так на это надеюсь.
Ты останешься там, пока я не вернусь домой. Знаю, что ты имеешь в виду, говоря об Аде: она только лает, но не кусает. И Бернис с Корой точно такие же, дальше болтовни не заходят. Странноватый только Дьюи, но, возможно, он вырос и худшее позади. По возможности не становись у него на пути – и все будет хорошо. Впрочем, такая хорошенькая девушка, как ты, наверняка скоро встретит хорошего парня. Ты моментально выскочишь замуж, уйдешь оттуда, и тебя больше не будут беспокоить Ада и ее дети.
Ну, на сегодня все. Если все будет хорошо, скоро вернусь домой и буду ждать спагетти.
Люблю,
Вито
– Что там у тебя?
В кухню, где Фрэнки за столом читала письмо, притащился Дьюи со своими горчично-наждачными глазами.
Она положила письмо в карман.
– Ничего. Письмо от моего брата.
– Что, от твоего брата? И что он пишет?
– Ничего особенного. Хочет домой.
Дьюи что-то промычал, не слушая, только пялясь, и облизнул полные губы.
Вошла Тони и застыла как вкопанная, увидев Дьюи. Он удостоил ее своей тошнотворной улыбки и тронул грязную шляпу.
– Привет, Антонина. Какое у тебя милое платье.
Тони не ответила, а лишь скрестила на груди руки и пристально смотрела на него, пока он не пожал плечами.
– Доброго вам дня, леди, – с этими словами он вышел из кухни.
– Фу, – проговорила Тони, когда хлопнула входная дверь, – я ему не доверяю.
– Я тоже. – Фрэнки потеребила уголок письма Вито и протянула его Тони. – Будь осторожна с Дьюи, хорошо? Не становись у него на пути.
– Стараюсь, но он шныряет повсюду. Как таракан, только большой.
– Где таракан? – В дверях стоял их отец, держа ботинок, на который ставил подметки. – Я его убью.
Тони и Фрэнки переглянулись.
– Нет, папа, – сказала Фрэнки. – Нет тут никаких тараканов. Тони просто шутит.
– А, да.
Он подошел к раковине и налил себе стакан воды.
Тони уселась за стол читать письмо Вито, а Фрэнки изучала спину отца. Спина была большая и сильная, и даже по одному виду отца Фрэнки знала, что он гораздо сильнее Дьюи. Но легче от этой мысли не становилось. Порой, когда она говорила с отцом, тот смотрел ей не в лицо, а на волосы или на лоб, а то и вовсе куда-то позади нее. И когда они собирались за кухонным столом ужинать, отец говорил ей: «Передай картошку, cara mia» или «Bella, ты такая леди», – но глаза его были устремлены только на Аду. И деньги у него были только для нее, и комнаты – только для нее и ее детей.
Человек очень быстро понимает, где его место в горниле огромного мира, и Фрэнки находилась в тени Ады.
* * *
Мы были тенями: Маргарита, Волк и я, – но это не значило, что мы не можем, так сказать, оторваться по полной.
Я представила Маргариту в баре Бешеной Морин.
«Это мисс Маргарита Ирен Ноулз, – объявила я. – Мисс Маргарита была убита дочерью проповедника с помощью отравленного чая и подушки».
«Я бы порекомендовала бурбон», – сказала Бешеная Морин, шевеля для лиса своей лисицей.
«Я никогда не пробовала спиртное», – ответила Маргарита.
«Спиртное для спиритусов», – заметила я.
«Я росла в годы сухого закона, – продолжала она. – Конечно, люди гнали самогон или покупали алкоголь у бутлегеров, но в моей семье спирт использовали только в сиропе от кашля. – Она отпила бурбона и поморщилась. – Где бы я это пробовала?»
«Во славу Божию?» – спросила
