– Идемте ужинать, – позвала нас Вера. Мы сообщили, чтобудем через полчаса. Я отправилась в ванную, а Женька продолжала мечтать, лежана кровати и щурясь, точно кот на солнышке.

Когда мы появились на веранде, Илья все еще был там. Женькасела спиной к нему, даже не взглянув в его сторону. Через пять минут он отложилгазету и повернулся к нам.

– Можно вопрос? Вы тоже увлекаетесь рыбалкой? – спросилон насмешливо, но с интересом.

– Нет, – ответила Женька, не поворачиваясь. –Решили покопаться в местных тайнах, если повезет, нароем что-нибудь наприличный репортаж.

– Так вы журналисты?

– Точно.

– Обожаю тайны, – усмехнулся он, поднимаясь. –Кстати, у меня с собой бутылка хорошего коньяка, не возражаете, если я васугощу?

Пока Илья ходил за коньяком, Женька лихо мне подмигнула,шепнув: «Лед тронулся, господа присяжные заседатели». А я порадовалась заподругу: второй раунд закончился явно в ее пользу.

Через десять минут Илья сидел за нашим столом, мы пиликоньяк, неспешно беседовали и приглядывались друг к другу. Я вынуждена быласогласиться с Женькой: несмотря на яркую внешность, Илья не производилвпечатления человека, смысл жизни которого укладывался в одну фразу: «Пришел,увидел, уложил… в постель». Он был сдержан, любезен и, безусловно, умен.Смотрел внимательно, чуть склонив голову набок, поддерживал беседу в сугубодружеских рамках. Женька вела себя образцово, с достоинством, особого интересак нему не демонстрируя, так что он мог быть спокоен: на его честь никтопосягать не собирается. Через некоторое время она мельком взглянула на часы исказала:

– Пожалуй, нам пора. Встают здесь рано.

Мы тепло простились и разошлись по своим комнатам.

– Ты была восхитительна, – заметила я.

– Знала бы ты, чего мне это стоило, – пожаловаласьподружка. – Как думаешь, он клюнул?

– Не сомневаюсь. С какой стати ему изводить дорогой коньяк?

– Тип любопытный, – начала Женька размышлятьвслух. – Я вот пыталась представить, чем он занимается.

– Проще об этом у него спросить.

– Проще, конечно, но узнаем мы только то, что он сампожелает сказать. Он совершенно не похож на парня, сбежавшего на природуподальше от столицы.

– Да? А на кого он похож?

– Черт его знает. Но чувствую, надо к нему присмотреться.

Тут и я задумалась. Признаться, пару раз и у меня возниклотревожное чувство под его внимательным взглядом, как сигнал «осторожно, опаснодля жизни». Это было тем более странно, что Илья не сказал ничего особенного.

– Красивые парни как блондинки, – вдруг заявилаЖенька. – Ждешь от них одного, а на деле они могут оказаться черт знаеткем.

– Ценное замечание, – усмехнулась я.

– Нет, серьезно. Тебе никогда не приходило в голову, чтокрасота – отличная маскировка?

– В мою голову много чего приходит, – заявила я. –Сейчас я вижу только одно: ты не способна думать ни о чем, кроме этого типа, амежду тем…

– А если здесь он появился отнюдь не случайно? –перебила она меня.

– Знаешь что, дорогая, – не выдержала я. –Давай-ка спать. Иначе ты бог знает что успеешь навыдумывать. Твои эротическиефантазии мне все-таки более по душе.

– Спать так спать, – не стала спорить Женька, подошла кокну, проверила, заперто ли оно, и оглядела комнату. – Кровати довольноширокие, – вдруг заявила она. Я кивнула, пытаясь понять, к чему онаклонит. – Я лягу с тобой, – сообщила она.

– С какой стати? – опешила я. Женька покосилась на окнои вздохнула:

– Чего ты, Анфиса? Лягаться не буду. Здесь четыре подушки,одну можем положить в ноги, и тогда уж точно…

– Ты боишься, – нахмурилась я. – Чего, скажи намилость?

– Я не боюсь, просто… короче, не будь занудой.

Я махнула рукой и забралась в постель, Женька устроиласьрядом, свернулась калачиком и вскоре засопела. Пару раз я с сомнением косиласьв сторону окна, но вскоре сон снизошел и на меня.

Пробуждение было неожиданным. Женька трясла меня за плечо изловеще шептала:

– Просыпайся.

Я открыла глаза, машинально взглянула на часы иприсвистнула.

– Какого черта ты разбудила меня в такую рань?

– Анфиса, там что-то случилось, – не унималась Женька.

– Где?

– В монастыре.

Я резко села в постели и уставилась на подругу:

– В монастыре? С чего ты взяла?

– Там какая-то суматоха, и местные все столпились возлегостиницы. Если мне не пригрезилось, насмерть перепуганные.

Я вскочила, схватила свои вещи и быстро оделась. Женькамежду тем рассказывала:

– Я проснулась от криков. И сначала решила, что это во сне.Потом слышу, вроде опять кто-то закричал, далеко, но вполне отчетливо. Ну, я ирешила посмотреть.

– И не разбудила меня? – пришла я в удивление.

– Если бы выяснилось, что мне все это показалось, ты бы меняубила. Выхожу на веранду, а там три сестры и внизу куча народа, сбежались совсей деревни, думаю, они и голосили. Но как только я вышла, не поверишь,наступило ледяное молчание. Стоят и смотрят на меня, точно я выходец с тогосвета. Я здороваюсь и, естественно, спрашиваю, что случилось. А они, представь,начали разбредаться и ни словечка при этом не сказали. Это нормально, я тебяспрашиваю? Я к сестрам. Как обычно, две сбежали, а Вера на монастырь кивает иневнятно бормочет: «Что-то случилось». С ума сойдешь в этом рассаднике загадок.

Я к этому моменту успела одеться и сунуть ноги в кроссовки,и мы покинули комнату. Вера стояла на веранде и, держа руку козырьком, смотрелана монастырь. Возле гостиницы граждане не толпились, но около домов вверх поулице я заметила несколько человек, которые напряженно всматривались в том женаправлении.

– Если в монастыре что-то случилось, логичнее броситьсятуда, – шепнула Женька, пытаясь понять, что происходит.

– Для нас логичнее, а тут свои правила.

Вера, услышав голоса за спиной, повернулась к нам и, прячавзгляд, спросила:

– Завтракать будете?

– Позже, – хмуро бросила Женька и, обойдя Веру, началаспускаться по лестнице. Я, естественно, за ней. Вера удрученно смотрела намвслед.