Не обращая на нее внимания, я прошла к двери кабинета ипостучала. Матушка, стоя перед иконами, молилась. Мы терпеливо ждали в дверях,монашка, подскочив к нам, замахала руками:

– Уйдите, вы что, не видите…

– Оставь их, – тихо произнесла настоятельница,поворачиваясь, и хмуро спросила, обращаясь к нам: – Ну, что еще?

– Разговор, боюсь, получится долгий, – сказала я,закрывая перед растерявшейся монашкой дверь. Матушка прошла к столу, села,сцепив руки перед собой, и кивнула нам на лавку возле стены.

– Вчера мы встретили в городе Наталью, – начала я. Мойрассказ занял довольно много времени, я решила поведать обо всем: о нашихподозрениях, о странностях в поведении местных жителей, на которые мы успелиобратить внимание, и на поведение Натальи в городе. Про «Мирену» я тожерассказала. Если у милиции возникнут сомнения в несчастном случае, мы вынужденыбудем выложить им все, так что я не видела смысла что-то от нее скрывать.Сообщение о покупке контрацептива матушка восприняла с возмущением.

– Да вы с ума сошли? Какая противозачаточная система? Вы жесами не видели, что она покупала, а женщина в аптеке могла ошибиться.

– Вряд ли, мы были там через пять минут после того, как ушлаНаталья.

– Я не верю вашим словам. Вы или лжете, или вас самих ввелив заблуждение. – Матушка раскраснелась, глаза метали молнии.

– Я понимаю ваше состояние, – как можно спокойнеесказала я. – Мы тоже были удивлены, даже более того. Но факт остаетсяфактом. У Наташи была другая жизнь, о которой никто не догадывался. И есливскрытие покажет…

– Вы считаете, что сей факт имеет отношение к еегибели? – нахмурилась матушка, как видно, прикидывая, в какой скандал всеэто может вылиться.

– Мы не уверены, если вам так спокойнее, но…

– Я не думаю, что она лицемерила, – покачала головойнастоятельница. – Когда она впервые появилась здесь… вы бы ее видели.Совершенно сломленный человек, готовый совершить самый тяжкий грех: наложить насебя руки. В монастыре она стала душой оттаивать. Не думайте, что кто-топринуждал ее жить здесь. Совершенно наоборот. Она умоляла меня принять ее вмонастырь. Но это чрезвычайно ответственный шаг, и я, признаться, былакатегорически против.

– Почему? – спросила Женька. Вопрос прозвучал излишнерезко, но матушка вроде бы не обратила на это внимание.

– Потому что не была в ней уверена, – тихо сказалаона. – Потому что она не к богу стремилась, а хотела спрятаться в обителиот людей, это разные вещи. Моя обязанность была ей помочь, и я делала все…

– Вчера мы говорили с женщиной из деревни, откуда родомНаталья, – подождав немного, вздохнула я. – Она рассказала нам ееисторию. Вам она известна?

– Разумеется.

– Что, если человек, обманувший ее, вдруг вернулся?

– И она его простила? Что тогда мешало ей уйти отсюда?

– Это так просто?

– Она никаких обязательств не принимала. Все зависело толькоот нее.

– У Натальи была возможность незаметно покидать монастырь?

Этот вопрос вызвал у настоятельницы замешательство. Онавзглянула на нас и пожала плечами.

– Калитка запирается на засов изнутри.

– И вы ни разу…

– Хорошо, – кивнула она. – Я вам скажу. Да,несколько дней назад я вдруг услышала, как скрипнула дверь в ее комнате. Ипошла проверить. Застала Наталью в коридоре. У нас произошел серьезныйразговор. Она сказала, что иногда уходит. Ночью. Сидит у реки, смотрит назвезды. Чему вы улыбаетесь? – недовольно покосилась она на Женьку – налице подружки и впрямь появилась ухмылка, которую она поспешила убрать. –У любого человека появляется желание побыть одному. Конечно, бродить по ночамнеосмотрительно, злых языков хватает, но она… она смогла убедить меня в своейискренности. Я ее простила, но взяла с нее слово, что больше это не повторится.Она мне обещала…

– Но слово не сдержала? – тихо спросила я. Матушкастиснула зубы. – Когда вы вновь обратили внимание на ее отсутствие? –поняв, что попала в точку, спросила я.

– Прошлой ночью, – весьма неохотно ответиламатушка. – Проснулась, и вдруг… сама не знаю, почему я решила проверитьНаталью. В комнате ее не оказалось. Я вышла из монастыря и увидела, как онаидет от реки.

– В котором часу это было?

– Что-то около двух.

Я кивнула. Примерно в это время мы безуспешно пыталисьдогнать привидение.

– Разумеется, вам она сказала, что вновь любоваласьзвездами?

– Вы знаете, где она была?

– Догадываемся. В ту ночь нас посетило привидение. В озеремы нашли маску, которую кто-то в спешке не потрудился утопить как следует.

Теперь матушка выглядела озадаченной.

– Привидение?

– Местные считают, что это дух Ефросиньи, насильнопостриженной в монахини.

– Чепуха какая-то.

– Матушка, – вздохнула я. – Наталья слышала нашразговор о Кошкиной. Ей он по какой-то причине не понравился. Вспомните прозвонок, о котором никто ничего не знал. Об этих ее ночных прогулках… боюсь, оналовко водила вас за нос. Причем не одна. У нее был сообщник, скорее всеголюбовник. Маску, кстати, она вряд ли могла раздобыть так быстро.

– Маску? – переспросила настоятельница. – Странно…странно… – повторила она, глядя на нас, и нехотя продолжила: – Маску привезлимальчишки, те, что с Волковым работали, археологи. Хотели напугать рабочих.Постучали в окно вагончика. Я была возмущена. Монастырь не подходящее место длятаких шуток.

– И куда эта маска делась?

– Не знаю. Наверное, Волков ее выбросил. Неужели… – она недоговорила. – Не может быть.

– Матушка, – тихо спросила я, – какую тайну хранитмонастырь?

– Ах, вот вы о чем, – усмехнулась она. –Разумеется, вам нужна сенсация. Ее не будет. Водила она меня за нос, как вывыразились, или нет, не знаю. Если так, то за свой грех она уже наказана. Этотмонастырь – дело всей моей жизни. Я перед богом поклялась, что восстановлю обитель.И слово свое сдержу. Знаете, почему я решилась на этот разговор с вами?Надеялась, что вы меня поймете. Шумиха вокруг обители приведет только к одному…Вы знаете, как тяжело найти деньги? И если финансирование прекратится…