Мы простились, женщина направилась к своему дому, а мыостались стоять на месте, провожая ее взглядами.

– Думаешь, это он? – вывела меня из задумчивостиЖенька. И пояснила свою мысль: – Таинственный любовник?

– Похоже, что так. Полина Ивановна ясно дала понять: либосам художник, либо кто-то из его гостей.

– Давай на его дом взглянем, – вздохнула Женька.

– Давай, – в ответ вздохнула я.

Дом за высоким забором выглядел вполне обыкновенно,двухэтажный, бревенчатый, с резными наличниками. В заборе ни одной мало-мальскиприличной щелочки, так что пришлось довольствоваться лицезрением второго этажаи окон с опущенными жалюзи. Ворота и калитка были под стать забору – в общем,что происходит во дворе и уж тем более в доме, остается лишь гадать.

Мы обошли участок по кругу, он был в стороне от прочихдомов, из окон второго этажа, должно быть, открывался прекрасный вид нанебольшое озеро внизу и лес. Привлечь к себе внимание хозяев мы не боялись: размы их не видим, то и они из-за забора тоже вряд ли что увидят. Тут Женькаобратила внимание на дерево, росшее неподалеку.

– Если на него взобраться… – начала она, я с усмешкойотвернулась. – Чего ты, – обиделась Женька. – Вполне можновлезть. – И в доказательство своих слов она, сопя, полезла на дерево. Янаблюдала за ее телодвижениями с ухмылкой, потом начала беспокоиться, потомучто Женька делала определенные успехи, и если она сейчас оттуда свалится, то,чего доброго, покалечится. Подружка между тем оседлала крепкий сук и теперь,держась за ствол дерева, оптимистично болтала ногами, невероятно собой гордясь.Подозреваю, к тому моменту она успела забыть, зачем, собственно, туда полезла.

– Женечка, что ты видишь? – робко спросила я.

Она вытянула шею и сообщила:

– Во дворе три тачки. Кстати, все три «Нивы», даже цветодинаковый. Граждан поблизости не наблюдается, должно быть, в доме сидят.

Она еще немного посидела на дереве, поскучала и в досаденачала спуск. Далось ей это нелегко, она ободрала колено и сломала ноготь,потом, довольно громко чертыхаясь, повалилась в траву.

– Вот почему так? – возмущенно выговаривала онамне. – Если на дерево лезть, то непременно мне?

– Это была твоя инициатива, – напомнила я.

– Конечно, от тебя никакой инициативы не дождешься.

Я помогла ей подняться, она еще раз взглянула на загубленныйноготь и вдруг заявила:

– Зато я видела место, где можно легко перемахнуть череззабор.

– Ты что, спятила? – ужаснулась я, зная решимостьподружки.

– Ты хочешь выяснить, кто ее любовник? – зашипелаЖенька.

– Допустим, хочу, но на кой черт через забор лезть? Что тынадеешься там обнаружить? Наталью? Ты же ее на службе видела.

– Видела. А где она сейчас, неизвестно.

– Через забор я не полезу. И ты тоже, – сказала я ирешительно взяла подружку за руку. – Идем.

Только я это произнесла, как на тропинке, ведущей от озера кдому, появились двое мужчин. В руках удочки, на ногах сапоги. Они негромкоразговаривали, очень быстро приближаясь. Женька рухнула в траву, увлекая засобой и меня.

– С точки зрения реализма это никуда не годится, –донеслось до нас – это говорил мужчина с бородой, голос у него был низкий,красивый.

– Валя, милый мой друг, ты же художник.

– Я художник-реалист.

– Тут я не спорю, но…

– У нас вроде гости? – вдруг перебил его бородатый.

– Да? Наверное, Пашка приехал.

Они вошли в калитку, мы услышали, как бородач сказал:

– Точно, Пашка, – и зычно крикнул: – Павел…

Хлопнула дверь, и мужской голос ответил:

– Он на озеро пошел, вас искать. Должно быть, вы с нимразминулись. Здравствуйте.

– Здорово. Давно приехали?

Ответа мы не услышали, вновь хлопнула дверь, мужчины,видимо, скрылись в доме.

– Ну вот, и через забор лезть не надо, – пискнула я.

– И что теперь делать? – нахмурилась Женька.

– В гостиницу идти. Скоро стемнеет, не хватало толькозаблудиться.

Женька с сожалением согласилась. Думаю, ее так и подмываломахнуть через забор, а потом, припав ухом к окну, подслушать, о чем будутговорить эти трое, но даже у нее закралось сомнение, что разговор окажетсяособенно интересным. Мы отправились в обратный путь в глубокой задумчивости. Яс унынием размышляла, что у меня уже голова пухнет от обилия сведений, побольшей части совершенно ненужных, и что самое обидное, мы ни на шаг непродвинулись в своем расследовании. Более того, все окончательно запуталось.Кто звонил Кошкиной из монастыря, до сих пор не ясно, зато у нас естьпослушница, которая покупает в аптеке противозачаточную систему, неизвестныйзнаменитый художник, не пойми с какого бока в этой истории, три сестры,потерявшие мужей и зачем-то скрывающие факт приезда сюда Кошкиной, колдун,Велесово с идолопоклонниками, страшная тайна, которую тщательно хранят жителидеревни, и монашка-привидение в придачу. Впрочем, то, что никакое это непривидение, уже ясно, а вот кому вздумалось нас пугать… в общем, задача сдесятком неизвестных.

– Идеи есть? – со вздохом спросила Женька – ее, каквидно, посетили те же мысли. Я пожала плечами:

– Завтра поедем в город, встретимся с Волковым. Хотя, может,он с утра сам появится. Еще я бы поговорила с Машей, у которой брат Иван, ноона его упорно именует Вальтером. Такое впечатление, что они не в ладах состальными жителями. Наши сестры ее точно не жалуют.

– Она не производит впечатление особо дружелюбной, –напомнила Женька.

– Да, но попытаться все-таки стоит. Женька, – позвалая. – Может, рванем домой?

Бьюсь об заклад, подружка секунду назад готова была самапроизнести эти слова, но теперь, из духа противоречия, начала возмущаться:

– Спятила? Тут такое…

– Какое? – поморщилась я.

– Одна аномальная зона чего стоит. И вообще. Хотелиразобраться, вот и…

Я пожала плечами, решив, что еще один день вполне способнавыдержать. Между тем в лесу уже стемнело, мы бежали по тропинке, опасаясь втемноте сбиться с пути. Вскоре над лесом поднялась луна, и стало даже хуже.Тропинку мы видели вполне отчетливо, но все вокруг, и лес, и даже саматропинка, выглядело таинственно и жутковато.

– А мы правильно идем? – забеспокоилась Женька,переходя на шепот.