— Гиль, смотри, опять подъехал. За рулём баба, по-моему. Надо позвонить Броку пусть сам с ней разбирается.

«Гиль», не открывая глаз, достал из куртки записную книжку, швырнул напарнику.

— Звони.

Тот подошёл к стойке бара, взялся за телефон.

«Если “баба” — проблем никаких, — подумал водитель, — не было ещё в его жизни бабы, которая бы ему отказала: чёрная, белая, рыжая, узкоглазая — любая. И эту огуляет — почём зря. Ещё и спасибо скажет». — Он погасил сигарету, подошёл к окну: действительно, тот самый чёрный кадиллак. Любопытно.

Вернулся напарник, буркнул мрачно.

— Поехали.

— Что Брок?

— Сказал не церемониться.

Они вышли из ресторана.

Какое-то время «Мерседес» на большой скорости катился по трассе, затем опять свернул в сторону, запетлял по тёмной просёлочной дороге. Нет, оторваться от «бабы» никак не удавалось: прилипла, как к зубам дурная жвачка.

«Гиль» сбросил газ, резко ткнул ногой тормозную педаль.

— Сядь за руль. — Он достал из-под сиденья пистолет, положил в боковой карман, легко спрыгнул с высокой подножки, поднял руку.

Вероника остановилась, опустила боковое стекло. «Гиль» неторопливо подошёл, наклонился, внимательно оглядел салон.

— Мадам, наверное, сбилась с пути? Там висит знак «Только по пропускам». У мадам есть пропуск?

Пропуска у «мадам» не было. Вероника как можно шире улыбнулась:

— Вы правы, я, должно быть, заблудилась. Мне нужен… — Она назвала расположенный неподалёку городок.

— Это в обратную сторону, мадам. Доедете до 86-й и направо до магистрали, там указатели.

— Спасибо, выручили.

— Не стоит благодарности, мадам. Буду рад, если вы удачно закончите своё путешествие. — Он помедлил, показал зубы: они были ровные и белые. — А не согласится ли мадам задержаться на несколько минут? Я не спешу. Мы могли бы получить обоюдный отдых. Качество я гарантирую.

«Мадам» на отдых не согласилась, поспешно подняла боковое стекло, развернула свой транспорт и со взбунтовавшимся в очередной раз сердцем стала уносить ноги.

Чернокожий Гиль закурил сигарету, с долгим сожалением смотрел, как в вечерней мгле постепенно растворяются красные габаритные огни кадиллака.

Затем вернулся к своей машине.

— Ложная тревога: заблудилась девочка. Жаль, уехала. Я б её с удовольствием задержал ненадолго.

— А меня, а я, а меня… — загнусавил напарник.

— А потом и тебя. А как же? — Водитель смотрел на него ласково. — Куда ж я без тебя?

Рано утром следующего дня Вероника подъехала к красивому неамериканской архитектуры особнячку. Охранник провёл её в огромную комнату с лепным потолком, больше напоминающую зал приёмов, нежели рабочий кабинет средней руки чиновника торгового представительства.

Навстречу ей поднялся молодой человек с бесцветными глазами и безукоризненно ровно выбритым на черноволосой голове пробором. Он усадил Веронику в кресло, предложил на выбор кофе, чай, минеральную воду, «может быть, эту их кока-колу? Сам-то он эту гадость не пьёт, но, знает, многие отдают ей предпочтение»? Он постоянно держал на губах нечто, похожее на улыбку: в его понимании, очевидно, — высшее проявление сдержанной галантности. Внимание же, обеспокоенность и искреннее сочувствие, с которыми он слушал рассказ Вероники, можно было, не боясь покривить душой, смело отнести к образцам чиновничьего служения.

— Ай-яй-яй-яй-яй, — запел он красивым грудным баритоном, когда посетительница подошла к завершающей части своего взволнованного монолога. — Ай-яй-яй, какие события! Мы вам очень, очень благодарны, Вероника Евгениевна. Вы нам оказали неоценимую услугу. Поверьте, без преувеличения: не-о-це-нимую! Но подвергать себя такому риску впредь не стоит. Ни в коем случае! Здесь, в Америке, мы за вас несём ответственность. Так что уж, пожалуйста, не подведите. Теперь эти таинственные ящики вместе с их содержимым уже по нашей части. С Божьей помощью, верую, разберёмся. Договорились? — Губы на лице его коротко разошлись в стороны и тут же вернулись в прежнее, «рабочее» положение. — Ваша шифровка на имя Мерина уже ушла. Если понадобится наша помощь — всё, что можем. Хотя Интерпол, я знаю, работает бесперебойно. — Молодой человек поднялся, протянул Веронике руку. — И ещё раз: не подвергайте себя риску, забудьте про эти злосчастные шубы и тем более ящики: не всегда всё так благополучно заканчивается. Рад был познакомиться. А за важную информацию мы, уж поверьте на слово, найдём способ вас отблагодарить.

И они неожиданно одновременно громко рассмеялись. За время этой короткой встречи каждому из них удалось составить малоприятное впечатление друг о друге.

* * *

Кабинет одного из заместителей главного редактора газеты «Правда» был обшит деревянными панелями. На стене — портрет Горбачёва, на длинном полированном столе — хрустальные пепельницы, стаканы, бутылки «Боржоми».

Хозяин кабинета Дмитрий Ширяев, ранняя лысоватость и чёрный костюм которого говорили о серьёзности и сложности его занятий, а мешки под глазами — о давнем пристрастии к пиву и проблеме с почками, сидел в кресле. Игорь Мерин со свёрнутой газетой в руках нервно расхаживал по ковровым дорожкам.

— Пойми, Дима, шифровка Вероники из Нью-Йорка пришла на наш отдел, на моё имя и предназначалась только мне. Только! Шифровка пришла вчера, а уже сегодня у тебя сообщение! Вот, — он потряс газетой в воздухе, развернул, прочитал вслух: — «По сообщениям МВД. Сотрудниками органов внутренних дел обнаружена преступная группировка, занимающаяся кражей и нелегальной переправкой за границу меховых изделий отечественного производства. Ведётся следствие». Всё!!! Теперь сколько ни ищи — всё впустую: легли на дно, закрылись наглухо. А Ника сообщает, что там вовсе не в шубах дело, шубы — это чистой воды прикрытие, отмазка, не в них дело, а в ящиках…

— Постой, постой, в каких ещё ящиках, Игорь?

— В таких ящиках, Дима! В деревянных! Вывозят из Союза и отправляют в Штаты… В «Сибирском мехе» у них только склад, — Мерин говорил на повышенных тонах.

— Подожди, — Ширяев подошёл к стеллажу, ткнул клавишу приёмника. Зазвучала популярная мелодия. — Ничего не понимаю. При чём здесь сибирский лес?

— Не «лес», а мех, Дима. «Сибирский мех» — это меховой магазин наших эмигрантов в Бруклине. Туда привозят ящики, много ящиков, можно только догадываться — с чем! Потом их партиями куда-то увозят! У меня единственная зацепка — эти проклятые шубы! С ними уже четыре убийства: Гривин, Чибилин, кладовщик меховой базы, «Хозяин» с Таганки! А главное — Филина изуродовали!

— Коль, ты что, с ума сошёл? — взмолился Ширяев. — Какой ещё Филин?

— Ну Толя Филин, это мой сотрудник, его чудом не убили, он занимался этим делом.

— А хозяин? Чей хозяин, кто это?