— Ну, например, — она слегка улыбнулась, — например…

— Например: наконец-то вы улыбаетесь. Браво. Что и требовалось доказать! — Игорь негромко захлопал в ладоши. — Ну, ну, например… Я слушаю.

— Ну, например, — она, продолжая улыбаться, огляделась по сторонам, нагнулась к окну. Внизу люди в военной форме выносили из микроавтобуса с затемнёнными стёклами деревянные ящики и загружали их в распахнутое подбрюшие самолёта. — Например, вон видите, солдаты разгружают автобус. А знаете, как этот автобус называется? — Она не стала дожидаться ответа. — Газель. Га-зель! Кому могла прийти в голову мысль назвать это транспортное убожество именем самого грациозного в мире животного? Разве нет?

— Жаба — самое подходящее имя этому «микрика», — хохотнул Игорь, — и то с опаской оскорбить безобидное земноводное. И вы посмотрите, что делается, — он вдруг приник к окну рядом с Вероникой, — посмотрите, что на ящиках написано? «ОСТОРОЖНО! СТЕКЛО!!!»! Это что же? Мы в Америку уже и стекло ввозим? Больше, что же, нечего? Стеклом торгуем? Ха-ха-ха. Доо-ожили!

Но когда он увидел вокруг «жабы» военных с автоматами наперевес, улыбка с его лица спала:

— Пойдёмте, Вероника. Объявили посадку. Должно быть, стекло это очень уж антикварное. Или золотое. Никак не меньше. Как вы полагаете?

Вероника никак не «полагала», ей было всё равно — слёзы вновь начинали заявлять о своей независимости. До объявления диктора в ней теплилась дурацкая надежда: что-нибудь произойдёт, господь о ней вспомнит, посодействует и не придётся так бесконечно далеко улетать от мужа. А со словами: «Граждане пассажиры, объявляется посадка на рейс номер…» всё кончилось, вернее всё началось заново: горький ком в горле возобновил своё подлое расщепление на атомы слезинок, и те, взбираясь по непросохшим ещё протокам, принялись заполнять пустоты глазниц.

С Игорем они больше не увиделись: все восемь часов она проспала. А жаль.

В аэропорту её встречали — Вероника заметила это ещё на таможне, когда бойкая негритянка демонстративно вежливо сортировала вновь прибывших пассажиров по пропускным отсекам.

Церемония прохождения границы заняла около получаса, и всё это время за стеклянной перегородкой в шумной толпе встречающих, облокотясь на тележку, стоял человек в панаме со щегольскими, любовно ухоженными усиками. В поднятой над головой руке он держал табличку с надписью: «Встречаю Веронику и Юлию». Выйдя в зал, Вероника подошла к человеку с усиками:

— Здравствуйте.

— Хай, вы, если не ошибаюсь, Юлия?

— Ошибаетесь. Вероника.

— Хай, Вероника. Мей ай хелп ю?

— Конечно, можете, а то я уж начала волноваться…

— Не надо тратить нервы, они не восстанавливаются, — парень подхватил пакет с шубой, поставил на свою тележку. — Ну вот, всё о’кей. Бай.

Он отошёл на несколько метров и застыл с поднятой в руке табличкой.

«Юлией» оказалась молодая женщина в спортивном костюме. Их встреча с «усиками» не отличилась разнообразием и произошла точно по такому же, что и с Вероникой, лекалу: «Хай. О’кей. Бай». После чего парень развернулся и, ловко маневрируя, стал пробираться сквозь толпу к выходу.

Вероника двинулась за ним: не упустить его из виду оказалось делом нелёгким.

Многоэтажный, безалаберный, бесцветный от палящего солнца нью-йоркский аэропорт напоминал небольшой действующий вулкан. Вероника растерянно огляделась по сторонам. На какое-то мгновение ей показалось, что людская лава вот-вот снесёт её с ног, растворит в себе и беспомощной песчинкой понесёт, куда глаза её уже никогда глядеть не будут.

Она вздрогнула, когда могучего телосложения чернокожий человек тронул её за плечо.

— Здравствуйте, Ве-ро-ника, — произнёс он по складам. — Меня зовут Стив. Немножко растерялись, да? Первый раз в Штатах? Мне сказали, вы говорите по-английски. Это правда? — Стараясь произвести хорошее впечатление, он широко улыбался, демонстрируя два ряда неправдоподобно белых зубов.

— Это правда, по-английски говорю. Здравствуйте, Стив. Да, в Штатах я впервые и, признаться, немного растерялась. Спасибо за встречу. Не потеряем? — Она следила за перемещениями человека с усиками.

— Да вы отдохните теперь, дорога была неблизкая. Я своё дело знаю.

Он подвёл её к широченному чёрному кадиллаку, открыл дверцу, усадил на заднее сиденье, сам с трудом втиснулся на шофёрское место. И когда человек с усиками подвёз свою коляску к золотистого цвета «Тойоте», закинул пакеты в багажник и стал выбираться на окружную дорогу, сказал:

— Ну вот, теперь и мы поехали. Сейчас он нас привезёт куда надо — нам и за дорогой следить не придётся: бесплатный шерп. — Должно быть, по местным понятиям это была достойная шутка, потому что Стив захохотал и, не обнаружив на лице спутницы ожидаемого восторга, поинтересовался: — Вы знаете, кто такие «шерпы»?

Вероника знала, «кто такие шерпы», но смешного тут — хоть убивай — ничего усмотреть не могла: несчастные в общем-то люди, вынужденные за ничтожную плату по прихоти любителей горных восхождений носить за ними тяжёлый груз и постоянно подвергать свою жизнь смертельной опасности. Она не ответила.

Дальше ехали молча. И только нескоро, когда, выплывая из тумана силуэтами небоскрёбов, на них стал надвигаться Нью-Йорк, Стив сказал:

— Шерпы — это самые счастливые люди на свете и самые смешные: ходят по горам, дышат горным воздухом, любуются красотами Земли и требуют, чтобы им за это деньги платили. Разве не смешно, Ве-ро-ника?

— Смешно, Стив. Только я что-то нашу «Тойоту» не вижу, — она беспокойно огляделась по сторонам.

— А вам и не надо её видеть: ничего в ней хорошего нет — старая японская уродинка. Мне и даром такая не нужна. То ли дело этот бомбовоз! — Он любовно ударил ладонью по щитку приборов своего автомобиля и захохотал: — Это я треплюсь, Ве-ро-ника, вон она, ваша «Тойотка» сейчас за нами, за три машины по соседней полосе. Видите? Не волнуйтесь. Я своё дело знаю. Тоже, как шерп: ничего не делаю, катаюсь на машине и денег за это требую. — И он захохотал ещё громче. — Сейчас её вперёд пропустим, чтобы вы не волновались. Ну-ка, япошка, — Стив закричал так громко, что водители соседних машин стали испуганно на него поглядывать, — ну-ка, давай вперёд, япошка, а то мы волнуемся с Ве-ро-никой!

В следующий раз Стив заговорил, когда они вслед за золотистой «Тойотой» оказались в окружении орущей толпы, среди многочисленных друг на друга наступающих торговых рядов, лотошников, парикмахерских, обувных киосков, забегаловок, фруктовых и ювелирных лавок… Всё это крепко пахло, кипело, бурлило, зазывало яркими русскоязычными рекламами. Одесса — не Одесса, Ростов — не Ростов. Ни рыба ни мясо: соевые бобы на рыбьем жире.

— Это наша большая достопримечательность: маленькая Россия. Здесь нас по-английски не поймут. Вы будете моим переводчиком, Ве-ро-ника, — и он опять захохотал.

«Тойота» припарковалась у входа небольшого магазинчика с названием «Сибирский мех». Человек с усиками достал из багажника пакеты и вошёл в магазин.