– Я не забыл, – сказал Генри Хоршем, – это было в фондеЛивсона. Вы ведь тогда, кажется, уже были секретарем профессора Шорхэма?

– Я сначала помогала ему в лаборатории, а потом сталасекретарем. Я до сих пор его секретарь в той мере, в какой ему это требуется.Он также нуждается в услугах медицинской сестры, она находится здесь более илименее постоянно. Иногда приходится менять людей: два дня назад мы наняли миссЭллис вместо мисс Бьюд. На всякий случай я попросила ее быть поблизости откомнаты, в которой будем мы. Я подумала, что вы предпочтете говорить безсвидетелей, но она должна находиться в пределах досягаемости на случай, еслипонадобится ее помощь.

– Он что, очень плох?

– Вообще-то он не страдает, но вы должны быть готовы к тому,что увидите, если вы его давно не видели. От него мало что осталось.

– Еще один вопрос перед тем, как вы нас к нему проводите.Его мозг не слишком пострадал? Он понимает то, что ему говорят?

– Ну конечно, он прекрасно все понимает, но поскольку онполупарализован, то говорит не очень внятно, хотя бывает и получше, а также неможет ходить без посторонней помощи. По-моему, его разум так же силен, как ипрежде. Единственное отличие – то, что он очень быстро утомляется. Ну что, нехотите ли сначала подкрепиться?

– Нет, – сказал лорд Олтемаунт. – Нет, я не хочу ждать. Унас довольно срочное дело, так что если вы отведете нас к нему прямо сейчас… яполагаю, он ждет нас?

– Да, он вас ждет, – подтвердила Лиза Ньюман.

Она повела гостей вверх по лестнице, потом по коридору иотворила дверь в небольшую комнату. Стены были украшены гобеленами, сверху навошедших смотрели оленьи головы. Когда-то это помещение было своего родаохотничьим домиком. С тех пор обстановка почти не изменилась. У стены стоялбольшой магнитофон.

В кресле у камина сидел высокий мужчина. Его голова немноготряслась, левая рука дрожала, лицо было перекошено. Говоря без экивоков, егоможно было бы назвать развалиной, в которую превратился некогда высокий,крепкий и сильный человек. У него был высокий лоб, волевой подбородок, вглубоко посаженных глазах под густыми бровями светился ум. Голос его не былслаб, но слова звучали невнятно. Дар речи он не утратил, его все еще можно былопонять.

Лиза Ньюман подошла и встала рядом с ним, наблюдая задвижением губ, чтобы при необходимости суметь воспроизвести его слова.

– Профессор Шорхэм вас приветствует. Ему очень приятновидеть вас здесь, лорд Олтемаунт, полковник Манроу, сэр Джеймс Клик, мистерРобинсон и мистер Хоршем. Он хочет, чтобы я сказала вам, что слышит он довольнохорошо. Все, что вы будете говорить, он расслышит. Если возникнут затруднения,я помогу, – добавила она от себя и продолжила: – Он хочет сказать, что сможетизъясняться с моей помощью. Если он слишком устанет, чтобы выговаривать слова,я могу читать по губам, а если что-то не получится, мы перейдем на язык жестов.

– Я постараюсь не занимать вас долго и как можно меньше васутомлять, профессор Шорхэм, – заверил полковник Манроу.

Мужчина в кресле признательно кивнул.

– Некоторые вопросы я могу задать мисс Ньюман.

Шорхэм сделал слабый жест, указывая на стоящую рядомженщину. С губ его снова слетели непонятные звуки, но она тут же перевела:

– Он говорит, что я расшифрую все, что вы захотите сказатьему или он – вам.

– Я полагаю, вы получили мое письмо? – спросил полковникМанроу.

– Это так, – подтвердила мисс Ньюман. – Профессор Шорхэмполучил ваше письмо и знает его содержание.

Медицинская сестра чуть-чуть приоткрыла дверь, но не вошла,а лишь прошептала:

– Могу я быть чем-нибудь полезна, мисс Ньюман? Может быть,гостям или профессору Шорхэму что-нибудь нужно?

– Да нет, благодарю вас, мисс Эллис. Но я буду рада, если выпобудете в гостиной дальше по коридору на случай, если нам что-нибудьпонадобится.

– Конечно, я понимаю! – Тихонько прикрыв за собой дверь, онаудалилась.

– Мы не хотим терять времени, – продолжил полковник Манроу.– Несомненно, профессор Шорхэм знает о нынешних событиях.

– Совершенно верно, – ответила мисс Ньюман, – в той мере, вкоторой они его интересуют.

– Он следит за научным прогрессом и прочими подобнымивещами?

Голова Роберта Шорхэма слегка качнулась в сторону, онответил сам:

– Я со всем этим покончил.

– Но вы примерно знаете, в каком состоянии сейчас пребываетвесь мир? Знаете о победе так называемой молодежной революции, о том, чтовооруженные до зубов молодежные войска захватили власть?

Мисс Ньюман ответила:

– Он знает все о том, что происходит в политической сфере.

– В мире сейчас господствует насилие, бушуют революционныестрасти, подогреваемые чудовищной философией, в основе которой – властьанархической верхушки!

Изможденное лицо ученого исказила гримаса нетерпения.

– Он все это знает, – вдруг вмешался мистер Робинсон, – ненужно такие вещи объяснять. Это человек, который знает все. – Он обратился кШорхэму: – Вы помните адмирала Бланта?

Голова снова качнулась, губы сложились в жалком подобииулыбки.

– Адмирал Блант вспомнил о некоей работе, которой вызанимались в соответствии с определенной программой. Кажется, у вас такиеработы называются проектами?

В глазах ученого вспыхнула тревога.

– Проект «Бенво», – повторила мисс Ньюман. – Это было довольнодавно, мистер Робинсон.

– Но ведь это же ваш проект, не так ли? – спросил тот.

– Да, это был его проект.

– Мы не можем применить ядерное оружие, мы не можемиспользовать взрывчатку, газ или химические вещества, а вот вашим проектом,проектом «Бенво», мы могли бы воспользоваться.

Наступила тишина, все молчали. Потом снова послышалисьстранные, искаженные звуки: заговорил профессор Шорхэм.

– Он говорит, что, конечно, «Бенво» можно было бы успешноприменить в нынешних обстоятельствах, – перевела мисс Ньюман.

Шорхэм повернул к ней голову и что-то сказал.

– Он хочет, чтобы я вам объяснила. Над проектом Б – позже онстал называться проектом «Бенво» – профессор работал много лет, но в концеконцов отложил его по сугубо личным соображениям.