малость. Не до увечий серьезных, но до легкого сотрясения мозга и синяков на физиономии. И причину назвал вполне уважительную. Вроде как твой Веня пристает к малолеткам, проходу не дает.

— Веничек?! Пристает?! Не дает прохода?! Малолеткам? Какая омерзительная чушь! — возмутилась Рита.

— Ясен день, что чушь, — согласился Борисевич. — Но это ты знаешь. И я догадываюсь. А пацаны поверили. Почему не поверить? Особенно за триста долларов.

— Но кто им такое наплел? И… — Рита прикинула, что триста долларов для детей — сумма более чем соблазнительная. — Кто им мог такое заказать?

— Вот это самое любопытное. Заказал какой-то хиппарь, то есть одетый, как хиппи, — в каких-то джинсовых обдергайках, темных очках и в панаме. В общем, внешность, как и у тех байкеров, совершенно невразумительная. Разве что фигура, — Вадим окинул Риту взглядом с ног до головы и хмыкнул, — более или менее понятная, даже для пацана, отнюдь не мастера портняжного дела. Невысокий и хлипкий.

Рита иронию проигнорировала, спросила с сомнением:

— Этот хиппарь, что же, вот так просто подошёл к первым подвернувшимся мальчишкам и предложил?

— Вроде как просто подошёл и просто предложил. Но это, конечно, заблуждение. Он их явно присмотрел заранее. Пацаны постоянно толкутся в Первомайском сквере, причём в одном и том же месте, напротив краеведческого музея, но хиппаря этого, даже похожего на него человека, ни разу не видели. Вот и возникает вопрос. Вернее, целых два вопроса. Кто столь сильно жаждал набить морду Феклистову? И кто имел возможность, не привлекая внимания, наблюдать за Первомайским сквером?

— Зачем? — отозвалась Рита.

— Что — зачем? — переспросил Вадим.

— Зачем вообще надо было бить Веню?

— А тебя — зачем?

— Я не понимаю.

— Я тоже пока не понимаю. Но я совсем не уверен, что вас обоих заказали одни и те же люди. Если на тебя напали похитители Карины, то я не думаю, что они связались бы с малолетками. Это совершенно несерьезно. Поэтому вспомни всех, кто знаком с Фекл истовым и кто подходит…

Вадим недоговорил, потому что Рита вдруг воскликнула:

— Есть человек, который… — Глаза у неё стали совершенно изумленными, и при этом лицо всё искривилось. — Не может быть! Впрочем… — Глаза перестали таращиться, а лицо разгладилось и стало задумчиво серьезным. — У Венички был роман с одной дамой. А у неё есть брат… стилист… парикмахер модный. Его зовут Святослав Анциферов. И Свят очень был заинтересован в этом романе. Причин много, но прежде всего деловых… один круг… сфера общения… во многом общая клиентура… А не так давно Веничек с дамой расстался. Та вроде к этому отнеслась спокойно, но Свят прямо взвился. Звонил Вене несколько раз, пытался восстановить отношения с сестрой, а на прошлой неделе заявился в салон и устроил Вене самую настоящую истерику. Так вот Свят невысокий и худенький. И его кабинет в здании, где была гостиница "Центральная", на третьем этаже, окна как раз выходят на Первомайский сквер. Но чтобы Анциферов организовал нападение?! Да ещё при своей всем известной жадности триста долларов заплатил каким-то мальчишкам?!

— За оскорбленные чувства и растоптанную любовь иногда и кровью платят, — усмехнулся Вадим и посмотрел с эдаким "подтекстом", отчего Рита вся подобралась и внутренне мгновенно посуровела.

Святослав Анциферов — дрянь и ничтожество вне зависимости от того, он ли был тем самым хиппарем. А Вадим Борисевич — циничный вожак стаи волкодавов вне зависимости от того, каким был любовником. Она же, Рита Еланцева, — доверчивая дурочка без всякой зависимости от чего бы то ни было.

Она готова помогать Борисевичу в его делах, потому что это и ее дело. Она сильная женщина, которая способна наступить на горло собственным чувствам в интересах этого самого дела.

Да, у них общие дела. И больше ничего. И всё, что между ними было, ей попросту приснилось. Она будет относиться к этому так, и никак иначе.

Рита встала и решительно двинулась в прихожую. Вадим не хватал её за локти и не останавливал. Просто вышел следом и принялся внимательно смотреть, как она взгромождается на свои высоченные каблуки. Рита почему-то не сразу попала ногами в туфли, а когда наконец устроилась на своей верхотуре и стала одного роста с Вадимом, всё же сумела посмотреть на него сверху вниз и осталась этим довольна. Вот так: физические возможности — ничто по сравнению с моральным превосходством.

Она с силой дернула на себя ручку двери, и в этот момент Вадим ухватил её за "хвост", развернул к себе.

— Все, что было сегодня ночью, было по-настоящему, — сказал он твердо.

— А разве что-то было? — холодно произнесла она.

— А то как же!

ГЛАВА 26

В десять утра Аркадий Михайлович провел краткий, но интенсивный сеанс психотерапии, который свёлся к простой сентенции: мы все периодически заблуждаемся, но всё, что ни делается, — к лучшему.

— Вы полагаете? — с надеждой спросила Рита, и Аркадий Михайлович с уверенностью ответил:

— Я убежден. Вадим Юрьевич, конечно, вас несколько обманул, и это, я понимаю, не очень приятно, но зато это очень облегчает вашу ситуацию. Вы совершенно очевидно вне подозрений самого главного человека, а иначе, уж поверьте, он нашел бы способ, как обмануть вас ещё раз.

И подумал, что сам обманывает даму, но вряд ли это столь уж принципиально на фоне неожиданной правды, связанной с Борисевичем. Так что развеивать очередную иллюзию не имеет пока смысла.

К разговору с Еланцевой, которая проявив деликатность, не стала звонить спозаранку, Казик был готов — Борисевич успел проинформировать.

— А она, оказывается, умница, — с явным удовлетворением признал Вадим. — Всё довольно грамотно вычислила. Но вы, похоже, у неё в доверии.

"Она просто обо мне не очень сильно думала", — ухмыльнулся Казик уже после разговора с самой Ритой, отметив про себя, что в показаниях его компаньонов наблюдаются очевидные разночтения. Вадим сообщил, что объяснение с Ритой у него состоялось поздно вечером, когда он вёз её от Феклистова домой, а Рита поведала, что полночи не спала, размышляла, и вот пришла к выводу, который и выдала Борисевичу сегодня рано утром.

"Интересно, что же такое-эдакое произошло нынешней ночью?" — задал сам себе вопрос Аркадий Михайлович и вновь ухмыльнулся. Кто-то из них врал, но скорее врали оба. Причем Рита была отнюдь не напугана, а обижена, Вадим же — вовсе не раздосадован, а даже радостен. И это наталкивало на определенные соображения. Впрочем, углубляться в эти соображения не было ни нужды, ни времени. Ему еще предстояло подготовиться к очень ответственной встрече, намеченной на полдень.

…Ровно без пяти двенадцать Аркадий