— Уходи, брат, пока я еще могу называть тебя так, — категорично заявил мужчина.

Можно сказать, семейный ужин удался. Только за Саара обидно до слез. Даже протерла уголки глаз, поднимаясь. Чего это я стала такой сентиментальной? Гормоны, что ли, бушуют?

— Мели, мы покидаем этот «праздник», — выплюнул мой муженек.

Играл он замечательно. Одна лишь я понимала, как сильно внутри у него болит.

—  Конечно, любимый, нам нечего делать рядом с конкурентами, — подлила масла в огонь.

Каннар стиснул кулаки.

Я вложила ладошку в руку Саара, и мы направились на выход. Там нас уже поджидали слуги, чтобы проводить. Какой предусмотрительный братец! Однако, прежде чем выйти, Саар повернулся к нему:

— Ты бы убавил свою самоуверенность. Ни благородная жена, ни поддержка ее семьи не помогут тебе пройти испытания. Мы оба знаем, что я, как сын истинной пары, намного сильнее тебя и Ранара. Кристалл однозначно примет мою кандидатуру.

Это выпад мой паршивец сделал уже не по сценарию, а из-за кровоточащей раны в сердце. Пусть. Разочаровываться в брате нелегко, а доведенный до предела Каннар нам как раз на руку. В порыве гнева он станет действовать, следовательно, совершит ошибки.

— Это мы еще посмотрим! — бросил нам в спину оппонент.

Только уверенности в его словах было маловато.

В моей голове крутилось множество вопросов, но я не решалась нарушить тишину. Задам их позже, когда Саар переварит то, что только что произошло. Мы вышли на перекресток коридоров. Архитектура их дворца — настоящая головоломка для шпиона. С первого раза направление запомнить просто нереально.

Дернула Саара за руку, останавливая. Он развернулся ко мне, посмотрел вопросительно.

— А теперь пойдем к Ранару! — я махнула рукой в первый попавший коридор.

Ну не знала я, где живет первый принц, поэтому выбрала путь наугад.

— Так мы попадем к Владычице! — хмыкнул Саар.

— Ой, промахнулась. Неважно. Ты же дорогу знаешь. Пойдем!

— Зачем? Он и так в курсе того, что я буду претендовать на трон.

— Ну и что, а мы еще раз напомним! — с огромным энтузиазмом заявила я.

Саар наконец обратил на меня внимание.

— А что? Гулять так гулять. Мне мало одного скандала за вечер.

Мужчина не выдержал и рассмеялся. Отлично! Именно этого я и добивалась. Его грустная моська сдавливала что-то внутри меня. Неприятно чувство. Захотелось поскорее от него избавиться.

— Мели, ты неповторима!

— Я знаю. Так что, к Ранару?

— А пойдем!

— Что, правда?

— Да!

И он развернулся в сторону территории первого брата. Вдруг у меня в голове что-то щелкнуло и я схватила Саара за руку.

— Нет, не пойдем.

— Почему?

— Ты хочешь нарваться на мордобой! — обвинила его.

Внутри Саара все еще плескалась ярость. Я чувствовала ее. Да и полоски ярко светились.

— Это будут просто братские объятия.

— Тогда и я полезу драться.

Насупился. Давай, я знаю, что, несмотря на всю твою демократичность, в тебе живет огромный собственник и шовинист.

— Тебе нельзя!

Ага, так я и думала.

—- Почему это? — сложила руки на груди, вздернула подбородок.

— Ты — беременна!

— Беременность — это не болезнь.

Аргумент не подействовал. На меня продолжали хмуро смотреть. Я бы даже сказала, испепеляли взглядом.

— Хорошо, колючка, твоя взяла.

— Идем к Ранару? — обрадовалась я.

— Нет! Возвращаемся в наши апартаменты!

— Что? Зачем?

— Затем, что, вижу, ты нуждаешься в очередном выбросе энергии.

— Нет, ничего такого, — замотала головой, но мою руку уже схватили и крепко сжали.

— Не спорь, женушка. Мне лучше знать.

Я надула губы, но мысленно веселилась оттого, что провела грозного раара и сейчас он поступает так, как я хочу.

Несколько дней подряд весь род и поданные праздновали новость о будущем малыше. Саар, конечно, обозначил это как «мое изменение расы и зачатие ребенка», но я прекрасно умела читать между строк. Проклятый патриархат отмечал тот факт, что один из наследников престола выполнил важную миссию по продолжению рода с первого раза.

Мужчины! Им бы выпить и потешить свое эго!

Это меня невероятно бесило. Как и то, что нам пришлось приостановить шпионскую деятельность и заняться разбором полученных подарков, потому что многие из влиятельных семейств поставили на Саара в этой гонке за трон и пытались продемонстрировать ему свое расположение различными дарами.

— Все это можно отнести к обвинению о коррупции! — бросила я, рассматривая очередную огромную коробку.

И когда я говорю огромную, то имею ввиду именно это, так как описываемая коробка была высотой с мой рост, а шириною, наверное, со шкаф. Точно, это должно быть, мебель для детской.  Ничего другого на ум не приходило.

— Что можно подарить такое большое? Что?

Саар полулежал на кровати, положив одну ногу на другую, и ел экзотический фрукт. По крайней мере, для меня экзотический. А еще этот паршивец веселился! Наша комната превратилась в настоящий склад, а ему смешно. Слуги не успевали уносить все прибывающие и прибывающие подарки.

— Сними упаковку и увидишь.

— Тебе это нравится, да?

— Мне нравится созерцать твой зад, обтянутый трениками для медитации.

— Извращенец! — буркнула я и поспешила вернуться к подарку, потому как всякий раз после его крамольного замечания во мне поднимался похотливый монстр.

Игнорирую собственное возбуждение, хотя кого я обманываю, выбор одежды, да и само заявление о медитации должно было как раз таки подтолкнуть Саара к определённым действиям, ведь я с самого утра хожу заведенная! В общем я вернула свое внимание подарку и принялась резво срывать упаковочную бумагу.

Шкаф. Провалится мне в черную бездну! Я оказалась права!

— Зачем нам подарили шкаф? — повернулась к муженьку, сложив руки на груди.

— О, это не простой шкаф, — он прошелся по предмету мебели изучающим взглядом. — У вас на Земле такой называют — антиквариат. Очень старинный, дорогущий и эксклюзивный. Пометь там в списке, что роду Ра-онор подношение засчитано.

— Я не поставлю такую уродскую вещь в детскую.

На лице Саара расплылась довольная улыбка. Так происходило всегда, стоило мне начать обсуждать детскую комнату, методы воспитания или выбор нянюшек. Это происходило потому, что он радовался моему принятию малыша, а, соответственно, и нашему будущему. А так как я все еще питала к нему жалость по поводу поступка его брата, то не запрещала ему строить воздушные замки.