Он провел рукой по ее спине.

– Сара.

– Я говорила тебе, что ты много значишь для меня, – сказала она тихим и отчаянным голосом. Таким же тоном она говорила, что ненавидит его. – Но… я не могу что-то значить для тебя. Я не хороша в этом.

– Ты и не обязана быть хороша в чем-то. – Он провел рукой сильнее, пытаясь почувствовать ее тело через пальто. – Просто ты…

«Просто ты должна дать мне то, что я хочу. – Впрочем, вслух это прозвучало бы очень плохо. – Просто ты должна позволить мне обладать тобой так, как я захочу».

Повезло же Саре проходить обучение у такого мерзавца, как он!

Она начала дышать тяжелее, борясь с чувствами, и ему захотелось расстегнуть ее пальто, чтобы увидеть, как поднимается и опускается ее грудь, а потом положить на нее руку и попытаться успокоить Сару. Его рука даже скользнула с ее спины на пуговицы пальто.

– I‘m not your fuck buddy![88] – внезапно прошипела она в порыве ярости.

Она перешла на английский, и он, пораженный ее гневом, только и мог, что смотреть на нее да пытаться понять, что же она сказала. I‘m not… Это он помнит со школы. … fuck… Ну, всем известно, да и фильмы он смотрит. А вот что за buddy такой… buddy…

– Что значит buddy?

Она скрестила руки на груди, не подпуская его к пуговицам, и уставилась в землю.

– Сара!

Его голос стал тверже.

– Pote[89], – угрюмо ответила она.

Боже, как ему нравится, что он может заставить ее делать то, что хочет, одной только интонацией! Рывок возбуждения был так велик, что она, вероятно, почувствовала его через их джинсы.

Он соединил все слова.

– Ты… ты не моя plan cul?[90] Это ты сейчас сказала?

Она вцепилась пальцами в рукава пальто и, отведя взгляд, стала смотреть в стенку набережной.

– Даже не знаю, как на это ответить. – Патрик был ошарашен. Целый вечер в Опере Гарнье, прогулка по Монмартру и то, что случилось на вершине лестницы… Если для нее это не романтика, то что? – Сара! Какие у тебя чертовы требования к мужчинам?

Теперь она оглянулась, и ее брови соединились так, что просто убили его.

– Требования… к тебе? – безучастно спросила она.

– Ну, Sarabelle, – он прижал большой палец к складочке между ее бровей, чтобы снять напряжение, – к тебе-то у меня нет требований.

– Потому что я никогда не смогу им соответствовать? – натянуто сказала она, отодвигаясь от его большого пальца.

Он ненавидел, когда она отстранялась от него.

– Потому что я вообще не понимаю, что значит «требования к тебе». Ты же не моя работа. Ты просто ты, Сара. Ты для меня.

Ох, вот последнюю фразу не стоило, наверное, говорить. Его сердце сжалось, когда выскочили эти слова, и от напряженной тоски ему стало трудно дышать.

Но хмурый взгляд Сары немного смягчился. На сей раз она смотрела на Патрика так, будто ей было действительно любопытно видеть его, будто она уже не пыталась его игнорировать.

– Ты сказал мне: «Тогда для чего ты все еще здесь?» – Ее голос был тихим, сдавленным, будто она говорила через силу. Наконец он смог расстегнуть пуговицы, дотянулся и погладил середину ее груди там, где мог находиться душащий ее комок. – Помнишь, когда я сказала, что не пытаюсь заняться с тобой сексом?

Черт, он же тогда так устал… И его неуклюжие мозги каким-то странным образом соединились с его языком, раз он так неправильно изложил свои мысли.

Merde, она точно такая же, как и его мать.

«Нет. Нет, вовсе нет. Это недоразумение, и ты можешь все исправить. Да заткнись ты к черту, глупый пятнадцатилетний мальчишка!»

– Сара. – Патрик вздохнул. Он должен кое-что сказать ей. Это необходимо. Он должен был выдавить это из себя, даже если бы та необходимость застряла у него в горле, и ему пришлось бы самому себе сделать чертов прием Хаймлиха[91], чтобы слова смогли выскочить. – Не делай этого. Не отталкивай меня только потому, что я совершил ошибку. Ты так легко отдаляешь себя от меня. Не надо. Я тебе это уже говорил.

Ну неужели она не понимает?

– Ты причиняешь мне боль, – сказала она, задыхаясь, и согнула руки, будто реагируя на боль, которую он начинал видеть.

– Ну так скажи мне, если я опять причиню тебе боль. Почему ты не хочешь попробовать дать мне шанс, чтобы получилось лучше? Неужели ты думаешь, что я хочу причинить тебе боль? Сара!

Она сглотнула, едва не плача. Было безумием пытаться успокоить ее слезы в открытую, потирая ей плечи, накрывая руками ее беспокойные, тревожные руки. «Все хорошо, Sarabelle, ты можешь плакать, когда я рядом. Если ты можешь доверять мне, то и я могу доверять тебе».

– Я думала, тебя это не заботит.

Ее голос звучал глухо, будто через толстую штору.

– Нет. Сара, нет.

Merde, у него проблема! Он не может сказать, как заботится о ней, просто не может. Тем более после того, как она едва не бросила его из-за пустяка, из-за ничего. Но если он не наберется храбрости, то как она сможет верить ему настолько, что больше ни разу не усомнится в нем так легко?

– Я сказал тебе, что ты имеешь для меня большое значение. – Его голос казался таким же приглушенным, будто разговор шел через отвратительную завесу его прошлого.

«Пожалуйста, не заставляй меня ничего объяснять, Сара. Я… сейчас не могу.

Ты едва не украла у меня все, чем я хотел обладать, только потому что какие-то полсекунды я действовал неправильно».

– Ты заставил меня чувствовать себя прос…

Он зажал ей рот рукой, чтобы защитить себя от удара, который нанесло бы ему это слово.

– Сара, остановись. Не начинай опять. Что, черт возьми, я делаю такого, что заставляет тебя так думать? Я ведь просто пытался уберечь нас от неудачного секса, поскольку за три дня спал не больше шести часов! Разве можно было отнестись к тебе лучше?